"Луна еще не ушла с неба, но конец ночи близок.
     — Барин, а барин, — еле слышно позвала нежданно Дуня.
     Она  стояла среди комнаты,  трепетно-белая,  охваченная снопом лунных
лучей.
     — Желанный...
     Доктор застонал, открыл глаза и зло перевернулся лицом вниз.
     Дуня стоит над ним,  что-то причитает и  вся дрожит,  как в  непогоду
дерево.
     — Слушай-ка...  Не  серчай...  — льется нежный,  молящий голос.  — Ты
разбери только по косточкам жизнь-то мою,  разбери,  выведай.  Не  серчай,
ради господа.
     — Тебе что надо?  —  повернув к ней голову,  крикнул доктор.  — Тебе,
собственно, что от меня требуется? — и опять уткнулся в подушку.
     Прошла длительная жуткая минута.  Дуня  несмело опустилась возле него
на колени.
     — Ах,  милый, рассуди: ведь смерть, прямо смерть от него, от лиходея,
от урядника-то...  Муж бил,  вот как бил, житья не было; забрали на войну,
обрадовалась  —   хошь  отдохну.  Тот  черт-то  привязался,  урядник-то...
запугал,  загрозился:  «убью!» —  кричит,  а защитить некому —  одна. Ну и
взял...  А все ждала,  сколько свечей богородице переставила; вот, думала,
найдется человек,  вот пожалеет. Пришел ты, приласкал, такой хороший... аж
сердце  запрыгало  во  мне,  одурела  с  радости.  А  с  ним,  с  аспидом,
развязалась,  отвела  глаза,  успокоила,  —  убил  бы.  Понял?  Вот,  бери
теперича... Возьмешь?
     Затаив дыхание она робко ожидала...
     — Возьму... Эх, ты...
     Пала рядом с ним;  отталкивал, гнал, корил обидными словами, а сумела
остаться возле,  впилась дрожащими теплыми губами  в  его  лицо,  замутила
голову, всколыхнула хмельную кровь.
     — Ах, желанный мой! Люблю! — восторгом, неподдельной радостью звучала
ее речь: ждала, насторожившись, — вот скажет, вот обрадует.
     — Убирайся ко всем чертям!  — после минутного раздумья презрительно и
желчно бросил доктор. — Марш отсюда!
     — Только-то?
     — Марш!!
     — Стой,  кто тут?  —  прохрипел купец.  —  Ты,  Дуняха?  —  Он быстро
приподнялся,  зашарил-замахал в  полутьме руками,  сидя на полу,  шутливым
голосом покрикивал: — Давай-ка, давай ее сюда! Хе!..
     И слышно было,  как Дуня,  поспешно удаляясь,  ступала босыми ногами,
скрипнула дверью и  там,  за стеной,  не то захохотала,  не то заплакала в
голос, как над покойником бабы.
     — А ты, доктор, дурак! — сказал, опять повалившись, купец.
     Но доктор лежал,  свернувшись клубком,  с головой закрывшись одеялом,
и, как смертельно раненный, мучительно стонал."

Вяч. Шишков. Краля. 1913 год, аднака.
Красиво все-таки написал о милых деревенских обычаях.

Кривляние и проч пока не являются нарушениями

Реверанс и поклон

  . Заходите , еще...... как ни будь , на огонек 

Не , у нас к примеру сейчас тоже есть и такое деление , обнесённые заборами , чуть ли не замок средневековья + сец обслуга ,и своя инфраструктура . Я к тому , что по-любому есть , как говорит моя жена фэнь-шуйские и пролетарские ( от слова пролет) районы  . Мы живем в старом фэнь-шуйском 

да, докторам, особенно давно работающим, тоже присущ своеобразный цинизм