"Сталин пудрил мозги Гитлеру, не давая четкого ответа, ставил заведомо неприемлемые для немцев условия вхождения СССР в Тройственный союз. В итоге завёл в тупик вопрос о вступлении СССР в этот самый «союз», хотя на словах был вроде «не против», и просто тянул время, как мог. По воспоминаниям переводчика Сталина, В. Бережкова, изданным уже в США, говорится: «…Тогда в Берлине мы ничего не решили. После доклада Сталину началась подготовка документа о присоединении к пакту трех. В нем были условия: отвод германских войск от наших границ, создание на побережье Черного моря (Болгария, Турция) советских военных баз, признание советских сфер влияния в Персидском заливе. Я работал первым секретарем советского посольства в Берлине. Деканозов - наш посол - при встречах с Гитлером и Риббентропом напоминает им: советское правительство ждет ответа на свои предложения. Нам каждый раз передают из немецкой канцелярии: Гитлер готовит важный ответ. Эти проволочки длились до начала войны. Сталин, конечно, ждал встречи с Гитлером, надеялся, что она приведет к серьезным переговорам. 21 июня 1941 года получили телеграмму от Сталина. Он опять предлагает встречу с Гитлером. Он понимает: война принесет несчастье двум народам, и, чтобы избежать этого, нужно немедленно начать переговоры, выслушать германские претензии. Он был готов на большие уступки: транзит немецких войск через нашу территорию в Афганистан, Иран, передача части земель бывшей Польши.

Посол поручил мне дозвониться до ставки Гитлера и передать все это. Но меня опередил телефонный звонок: нашего посла просили прибыть в резиденцию Риббентропа. Едем, настроение тревожное.

Риббентроп: “Фюрер решился на упредительную войну против СССР, наши войска уже перешли границу”.

Деканозов: “Это преступление, за эту агрессию вы будете наказаны! Германия будет повержена!”

Это заявление шокировало министра. Он вел себя как-то неуверенно. У меня сложилось впечатление, что перед встречей он (Риббентроп) основательно выпил. Наш посол, не пожав ему руки, направился к двери. Я - следом. Министр почти бежал за мной, пытаясь говорить мне в ухо: “Я пытался уговорить Гитлера не начинать войну, но он не захотел меня слушать!” То же самое он говорил и на Нюрнбергском процессе, но это его не спасло. Это был единственный эпизод в истории мировой дипломатии, когда МИД заявлял о своем несогласии с решением главы государства…». Даже если учесть, что воспоминания Бережкова, написанные им в США требовали от него побольше «негатива» в адрес СССР и Сталина, из текста видно, что выкраивание лишних дней мира, стремление избежать войны шло до последней минуты. Что бы избежать Войны Сталин был готов идти на «любые» переговоры, обещать «всё», что угодно. Вплоть до «транзита немецких войск через нашу территорию в Афганистан, Иран, передача части земель бывшей Польши». Главное - начать «переговоры». А там пройдет летнее время, удобное для нападения, а осенью Гитлер уже не попрёт. Т.к. к зимней войне Гитлер вообще не готовился и Сталин это знал. Но, увы, не получилось. Впрочем, для «разоблачителей» эти «уступки», как и любые факты из истории эпохи Сталина, говорят только об одном - Сталин злодей. А с этим «аргументом» ничего не поделаешь"