Еще задолго до прибытия в Глупов, он уже составил в своей голове  це-
лый систематический бред, в котором, до последней мелочи, были регулиро-
ваны все подробности будущего устройства этой злосчастной муниципии.  На
основании этого бреда вот в какой приблизительно форме представлялся тот
город, который он вознамерился возвести на степень образцового.
   Посредине - площадь, от которой радиусами разбегаются во все  стороны
улицы, или, как он мысленно называл их, роты. По мере удаления от  цент-
ра, роты пересекаются бульварами, которые в двух местах опоясывают город
и в то же время представляют защиту от внешних врагов.  Затем  форштадт,
земляной вал - и темная занавесь, то  есть  конец  свету.  Ни  реки,  ни
ручья, ни оврага, ни пригорка - словом, ничего такого, что могло бы слу-
жить препятствием для вольной ходьбы, он не  предусмотрел.  Каждая  рота
имеет шесть сажен ширины - не больше и не меньше; каждый дом  имеет  три
окна, выдающиеся в палисадник, в котором растут: барская спесь,  царские
кудри, бураки и татарское мыло. Все дома окрашены светло-серою  краской,
и хотя в натуре одна стороны улицы всегда обращена на север или  восток,
а другая на юг или запад, но даже и это упущено было из вида, а  предпо-
лагалось, что и солнце и луна все стороны освещают одинаково и в одно  и
то же время дня и ночи.
   В каждом доме живут по двое престарелых, по двое  взрослых,  по  двое
подростков и по двое малолетков, причем лица различных полов не стыдятся
друг друга. Одинаковость лет сопрягается с одинаковостию роста. В  неко-
торых ротах живут исключительно великорослые, в других  -  исключительно
малорослые, или застрельщики. Дети, которые при рождении оказываются не-
обещающими быть твердыми в бедствиях, умерщвляются; люди крайне  преста-
релые и негодные для работ тоже могут быть умерщвляемы, но только в  та-
ком случае, если, по соображениям околоточных надзирателей, в общей эко-
номии наличных сил города чувствуется излишек. В каждом  доме  находится
по экземпляру каждого полезного животного мужеского и женского пола, ко-
торые обязаны, во-первых, исполнять свойственные им работы и, во-вторых,
- размножаться. На площади сосредоточиваются каменные здания, в  которых
помещаются общественные заведения, как-то: присутственные места  и  все-
возможные манежи: для обучения гимнастике, фехтованию и пехотному строю,
для принятия пищи, для общих коленопреклонений  и  проч.  Присутственные
места называются штабами, а служащие в них - писарями. Школ нет, и  гра-
мотности не полагается; наука числ преподается по пальцам. Нет  ни  про-
шедшего, ни будущего, а потому  летосчисление  упраздняется.  Праздников
два: один весною, немедленно после таянья снегов, называется "Праздником
неуклонности" и служит приготовлением к предстоящим бедствиям; другой  -
осенью, называется "Праздником предержащих властей" и посвящается воспо-
минаниям о бедствиях, уже испытанных. От будней эти праздники отличаются
только усиленным упражнением в маршировке.
   Такова была внешняя постройка этого бреда. Затем предстояло  урегули-
ровать внутреннюю обстановку живых существ, в нем  захваченных.  В  этом
отношении фантазия Угрюм-Бурчеева доходила до определительности поистине
изумительной.