Петр Иванович Подгородецкий
«Машина» с евреями
"Надо сказать, что и при советской власти.....
... артистам удавалось зарабатывать приличные деньги. Способов дополнительного заработка было достаточно много, но важнейшим из них было сочинение хитов. Всенародно исполняемые песни приносили их создателям весьма приличные дивиденды. Дело в том, что любой ансамбль, исполнявший ту или иную песню публично, не важно, в концертном зале или ресторане, за эту
песню платил. Она, соответственно, была внесена в «рапортичку», которая
сдавалась в агентство по авторским правам. Туда же шли и деньги, вычитавшиеся из
зарплаты музыкантов. А уж агентство переводило их авторам.
Не люблю считать деньги в чужих карманах, но скажу, что Макаревич в начале восьмидесятых
зарабатывал гигантские по тем временам суммы. К примеру, я получал авторские
всего-то за музыку «Ах, что за луна!» и часть музыки «Поворота» и «Скачек».
И составляло это порядка тысячи двухсот – тысячи пятисот рублей в месяц.
В случае Макаревича эту цифру можно было смело умножать на 10, 20 или 50 – в зависимости
от того, насколько популярны были в то время наши песни. Но и мы не жаловались,
поскольку от концертной деятельности получали примерно по тысяче в месяц.
И все это было в те времена, когда порядок обычных зарплат был 150–200 рублей, 300–500
получали профессора или главные инженеры крупных заводов, а 500–600 на круг –
академики и хоккеисты сборной СССР.
Получаемых нами денег хватало на многие удовольствия. Мы могли покупать себе
практически любые вещи: нормальную одежду, аппаратуру, даже отечественные
автомобили. Для современного поколения видимо, покажется идиотизмом, что имеющий
деньги человек должен был еще приложить массу усилий, чтобы их потратить. Просто
пойти в магазин и купить все, что хочется, было невозможно. Прилавки были
заполнены обувью, на вешалках висела одежда, но носить все это было невозможно.
Во всяком случае, для нас, продвинутых музыкантов. Поэтому мы контактировали с
фарцовщиками или покупали так называемые «чеки Внешпосылторга», чтобы по ним
отовариться в магазинах «Березка». Даже богатенький Макаревич года до 83-го
заказывал себе штаны, особенно белые, у нашего художника по свету Саши
Заборовского, который в свободное время подрабатывал шитьем.
Просто пропить две-три тысячи рублей в месяц было нереально. Мы постоянно сидели
в ресторанах и барах, но деньги все равно не кончались.
Самым любимым «дневным» местом для нас был ресторан «Пекин».
В то время это было заведение с адаптированной под российские желудки северокитайской кухней, многие блюда из которой до сих пор вспоминаются нами с ностальгией. Обычное меню того времени – это маринованная капуста, утиные яйца сунхуа с имбирем, кунжутным маслом и соевым соусом, кисло-сладкая свинина (нарезка нежнейшего мяса в густом кисло-сладком соусе), пельмени (с
фаршем из свинины, креветок, курицы и капусты) и вырезка в тесте, в просторечии
именовавшаяся «кусочки».
Обычно к этому бралась бутылка водки или, чтобы выпендриться, скажем, перед
девушкой, бутылка китайского вина «Тунхуа». Самое интересное, что стоило все это
великолепие примерно семь-восемь рублей на человека, а порции были весьма солидными.
Потом, с течением времени, порции стали уменьшаться, а стоимость – расти. Так
продолжалось до 1985 года, когда «Пекин» закрыли на реконструкцию. Через полтора
года там уже царило СП «Пекин в Москве» с новыми блюдами, ценами, выросшими в
несколько раз, и отсутствием многих любимых нами продуктов. Последние еще
сохранялись на втором этаже в так называемом «европейском зале», но к середине
девяностых прежний «Пекин» окончательно испортился. А жаль.
Другим «общим» рестораном был ресторан «Узбекистан», или просто «Узбечка», на
Неглинке. Там тоже было довольно дешево, но очень вкусно. Мы вообще любили
узбекскую кухню и при случае не отказывались ее отведать. Зачастую, прилетая в
Москву с гастролей, мы вместе с коллегами по работе, ансамблем «Сувенир», в
частности, прямо из аэропорта двигались в «Узбечку». С сумками, баулами, инструментами
и прочим скарбом. Все это оставлялось в гардеробе, а мы погружались в мир восточного
гостеприимства и настоящей экзотической кухни. Бывало, что сидели и квасили там
до вечера, а уж потом разъезжались по домам.
Любимых нашей группой баров было тоже два: «Охотник» на Тверской и «У Никитских
ворот» напротив ТАССа. Основным достоинством последнего было постоянное наличие
импортных напитков: виски, рома, мартини и пр.
Закуска была элементарной: говядина на гриле и рулет с брусникой. Ходили туда в принципе не есть и даже непить, а общаться.
Там все время были одни и те же люди, все друг друга знали, а бдительные швейцары следили за тем, чтобы посторонних не было. Это было своего рода прообразом закрытого клуба. Там были музыканты, артисты, дети и внуки известных чиновников, спортсмены. Круг общения был постоянным и достаточно интересным.
Бар «Охотник» находился на улице Горького прямо напротив дома, где жила Пугачева.
Иногда она, одетая по-домашнему, под ругань водителей перебегала через забитую
машинами проезжую часть и садилась в баре выпить чашечку кофе. Мы, бывало,
просиживали там по нескольку часов, особенно Саша Кутиков. Пили коньяк или виски,
ели бутерброды с икрой. Если хотелось пообедать, то шли или в «Пекин», или в
кафе рядом с баром.....
...Почти двухмесячная южная поездка 1980 года (без заезда в столицу) была отмечена
целым рядом интересных событий. Некоторые из них наводили на любопытные размышления,
как, например, случай с рестораном «Кабардинка». Несмотря на «застой», на юге в
то время появлялись практически частные рестораны, которые в лучшую сторону
отличались от обычных заведений общепита, как ассортиментом блюд, так и обслуживанием.
Одним из таких кабаков, гремевших по всему Черноморскому побережью, был ресторан
«Кабардинка», находившийся на полпути между Геленджиком и Краснодаром.
В общем, прознав о том, что в их краях находится «Машина времени», хозяева,
естественно, пригласили нас в гости. Там даже как-то не обуславливалось, что мы
что-то будем петь, просто посидеть – покушать – вина попить.
Как сейчас помню, больше всего меня поразили музыканты, игравшие в ресторане. Это были профессионалы высшего класса. Они пели наши песни, но пели так, что нам даже после ежедневных
многочасовых репетиций не удалось бы этого сделать. Удивительное четырехголосье
с небесными красотами звука!
Когда мы вошли в зал, они грянули «Поворот», разложенный на несколько голосов. Надо было видеть вытянувшиеся лица Макаревича и Кутикова!
Они поняли, что на сцену сегодня выходить им просто не нужно. Так и
сидели мы весь вечер, грустно выпивали, утешая себя тем, что такое пение все
равно вторично, что сочинили эти песни мы, что популярными их сделали тоже мы, а
значит, мы – главные в этом деле.
Но осадок, как говорится, остался…"
И куда смотрело КПСС и ее орудие "кровавая гебня"? часная собственность! 1980 год!
почему не ставили к стенке и не отправляли подлечиться в Сибирь.
Или Подгородецкий путает? А?
