ВЕРСИЯ ОЧЕВИДЦА
Итак, 23 января 1959 года группа туристов – студентов Свердловского политехнического института, – отправляется в лыжный поход по северу Свердловской области.
Состав группы:
1. Игорь Дятлов (руководитель группы)
2. Зина Колмогорова
3. Рустем Слободин
4. Юрий Дорошенко
5. Юрий Кривонищенко
6. Николай Тибо-Бриньоль
7. Людмила Дубинина
8. Александр Золотарев
9. Александр Колеватов
Десятый участник похода, Юрий Юдин, выбыл при выходе на активную часть маршрута.
31 января группа предприняла попытку выйти на хребет Поясовой камень в районе, который теперь носит название «Перевал Дятлова». Но из-за сильного встречного ветра и мороза туристы вынуждены вернуться в лес, в верховья реки Ауспия.
На следующий день, 1 февраля, решено не тащиться на гору Отортен со всем грузом, а создать так называемый «лабаз» и, забазировав там основную массу снаряжения, налегке подняться на этот самый Отортен, а потом вернуться к грузу и направляться дальше к горе Ойкачахль, продолжая намеченный маршрут.
В этот день встали поздно, часов в десять, к тому же провозились с устройством «лабаза» часов до трех дня. Зимний день короток, но группа все равно двинулась вперед в преддверии сумерек.
О том, чтобы до темноты залезть на гору Отортен речи не было. Наоборот, Игорь Дятлов решает, что группе не повредит тренировка «без отрыва от процесса похода». Ведь в будущем предполагался поход аж на Полярный Урал, поэтому не плохо было бы потренироваться в «холодной ночевке», т.е. когда в палатке ночью печка не топится. Сам Игорь Дятлов как-то раз уже ночевал таким вот образом, «по холодному», но у остальных ребят такого опыта не было.
Поэтому, после небольшого обсуждения в группе, решено ночевать прямо на склоне и печку в палатке не топить. А с утра снова двинуться к Отортену.
К тому же такая ночевка на другой день сэкономит время для набора высоты, ведь группа будет уже на полпути к вершине.
Сказано, сделано. Пошли. А навстречу – сильнейший ветер, сравнимый разве что с ветром, возникающим при взлете винтового самолета, навстречу сильная поземка, да и температура постепенно, но неукротимо опускается. Снега на склонах немало, примерно по колено, поэтому идут на лыжах.
Приближаясь к Отортену, поднялись на склон горы 1709, известной как Холат-Чахль, что в переводе с языка местной народности манси означает «Гора мертвецов».
Место выбрали вроде бы неплохое, в небольшой такой ложбинке, не доходя до вершины горы Холат-Чахль 150 метров. Сам склон в точке установки палатки некрутой (15 градусов), и лавины можно было не опасаться.
Палатку ставят уже в начинающихся сумерках, после 17-00, и Люся Дубинина фотографирует это событие на фотоаппарат, устанавливая для пленки 65 ГОСТ выдержку «125» и диафрагму «2».
Решено сделать в снегу склона небольшую ступеньку, на эту ступеньку полозьями вверх уложить 8 пар лыж, потом поставить палатку, которую укрепить на растяжках между лыжными палками. Спереди и сзади палатки ставят еще по лыже – из 9-й пары.
Палатку ставят «по-штормовому», поперек склона.
Палатка эта примечательна. В длину она будет аж 5 метров, так как сшита из двух обычных палаток. Поэтому она имеет два выхода-входа, защищенные от снега пологами из простыней.
Установкой палатки занимаются парни. Игорь Дятлов, Саша Золотарев и Рустем Слободин расчищают яму для палатки, утаптывают площадку. Юра Дорошенко, Юра Кривонищенко и Саша Колеватов отваливают снег в сторону. Коля Тибо-Бриньоль на пару с Зиной Колмогоровой собирают самодельную походную печку, которая утром пригодится.
Ну вот, а Люся Дубинина, как уже говорилось, сидит на снегу и фотографирует.
Погода отвратительная! Ветер так и свистит вниз по склону из-за перевала, гонит низовую поземку. Такую поземку туристы называют «молоком».
Установили палатку и, подсвечивая себе китайским фонариком, полезли внутрь. Теперь можно и отдохнуть…
Как уже говорилось, печку решили не топить до утра, потому как ночуют «по-холодному». Да и дров-то взяли с собою одно полено, чтобы утром растопить печку и прогреть намерзшую за ночь палатку, да и отогреть на ней лыжные ботинки, сварить маломальский завтрак.
Это была еще одна идея группы по моделированию «чрезвычайных обстоятельств и тягот пути в северном походе» – обходиться минимумом продуктов.
Раз печку не топили, то и ужинать пришлось совершенно всухомятку: корейкой и сухарями. Даже попить нечего. Есть, конечно, две фляжки спирта, – в ведра положены, – но не его же пить! Это – для растираний при обморожении…
Чтобы «холодная ночевка» получилась максимально приближенной к суровой реальности, верхнюю теплую одежду сняли, положили под себя, а сами в одеяла закутались. Ботинки все сняли, давая отдых ногам, и только Золотарев натянул свои старые бурки.
Ногами легли к склону…
Все «население палатки» разделилось на две неравные части. В противоположном от входа конце, за занавеской из простыни, расположились девушки, в другом – большом, – отделении улеглись парни. У самого входа, прикорнув у подготовленной к утру печки, лег Игорь Дятлов, там же и штормовку свою повесил.
Дежурным на утро назначен Коля Тибо-Бриньоль, поэтому он укладывается, почти не раздеваясь. На руку, рядом со своими часами надел часы Юры Дорошенко, чтобы подстраховаться на тот случай, если одни часы остановятся, или отстанут…
Лежат туристы, тесно прижавшись друг к другу. Дремлют, согреваясь своим дыханием…
Времени примерно 24-00, в ночи с 1 на 2 февраля 1959 года…
============================
Небольшое отступление.
На самом перевале есть выходы горных пород в виде плит, называемые «останцами». Ветер дует сквозь них. Температура воздуха стремительно падает до -20 градусов, поземка постепенно уменьшается, зато ветер усиливается.
В этих условиях на перевале появляется «инфразвуковой свисток», испускающий губительные для человеческой психики колебания. Как известно, инфразвук вызывает ощущение немотивированного ужаса, фрустрацию психики, парадоксальные галлюцинации и временное помутнение зрения.
Многие, посещавшие этот перевал, замечали это странное свойство ветра: превращать местность в своеобразный «музыкальный инструмент», порождающий различные звуки.
К полуночи «инфразвуковой свисток» начинает работать в полную силу…
===============================
То, что в палатке становится СТРАШНО, замечают все. Проснувшись, лежат в темноте, прислушиваясь к заунывному шуму ветра за тонкими стенками старенькой брезентовой палатки. В стольких походах бывали, ночевали порой в глухом лесу, и никаких эксцессов не было. А здесь ночуют на открытом месте, и почему-то становится страшнее и страшнее. Какое-то странное предчувствие появилось внутри. Ветер гудит как-то странно… Ощущение почему-то такое, будто стены палатки, словно бетонные плиты, готовы вот-вот рухнуть на головы и придавить всех…
– Как бы лавины не было, – произносит кто-то из ребят.
– Ерунда, – авторитетно говорит Игорь Дятлов. – «Какая лавина? Склон-то совсем пологий. Да и не бывает в этих краях лавин. Это же Урал, а не Кавказ.
А сам тоже настороженно приподнял голову и вслушивается в шум ветра…
Первой не вытерпела Люся Дубинина. То ли от промозглого холода в палатке, то ли от нервного напряжения ей очень захотелось в туалет, как говорится, «по маленькому». Хоть какое-то осмысленное действие, чем вот так лежать и чувствовать, как непонятная тревога наползает буквально со всех сторон…
Взяв фонарик, Люся садится и хочет одеться. Но ни куртки своей, ни шапочки найти не может…
Вслед за ней, в неверном свете фонарика, начинают шевелится другие. Кто-то тоже торопливо начинает натягивать одежду. Одеваются как-то странно. Например, куртку и шапочку Дубининой, кряхтя и матерясь сквозь зубы, – последнее с ним бывало крайне редко, – натягивает Александр Золотарев.
Девушка пытается отнять куртку и натыкается на странный, блуждающий взгляд…
Да и у самой Люси что-то происходит со зрением. «Неужели куриная слепота?» – думает она. Светит фонариком в лицо и едва различает его свет…
А ветер шумит, и кажется, что шумит он в голове, внутри головы…
Вот встает Коля Тибо-Бриньоль. Он и так спал, почти не раздеваясь. Натягивает валенок Рустик Слободин… А то не подумал, что и куртка теплая, и брюки – где-то внизу, под ребятами…
Ботинки лежат, не поймешь где, в темноте не сыскать. Да и не стала Люся этим заниматься. Страшно, невозможно страшно в палатке оставаться…
Так и не получив верхней одежды, девушка с фонариком в руке торопливо пробирается к выходу и вылезает из палатки.
Игорь Дятлов почему-то никак не реагирует на это.
Люся включает фонарик и укрепляет его на «коньке» палатки, чтобы подсветить себе. Приседает неподалеку и через несколько секунд облегченно выпрямляется…
И тут происходит невероятное! Все выступающие части палатки, торчащие вверх концы лыж и лыжных палок, да и сама Люся – ее вытянутые вперед руки, пальцы, – все начинает светиться мерцающим зеленоватым светом. А потом начинает светиться сам воздух…
===============================
Снова отступление.
На склоне произошло природное явление, известное, как полярное сияние. Но мы привыкли видеть его высоко в северном небе. Мало кто оказывался ВНУТРИ этого сияния, когда очаги холодного свечения, подобные «огням святого Эльма» появляются на всех выступающих частях ландшафта и предметов.
Вдобавок работает «инфразвуковой свисток», угнетая и ломая психику людей…
Возникает явление, которое северные народы называет «меречение». У людей наступает странное состояние, когда они вскакивают с места и идут, идут неведомо куда. Известны случаи, когда жители целых полярных поселков дружно выходили на улицу и, взявшись за руки, цепочкой уходили в ночь, в тундру...
===================================
Он ужаса Люся Дубинина закричала…
Все вокруг мерцает, светится…
В голове – грохот, какие-то жуткие вопли, треск…
В палатку вернуться уже нельзя, потому что нет страшнее места сейчас, чем палатка!
А склон за палаткой вздыбливается и начинает подниматься вверх, тянется к темному ночному небу, как будто гора переворачивается, – так видится в помраченном сознании девушки…
А из палатки вылезает и вовсе нечто ужасное…
Не разбирая дороги, плохо одетая и в одних носках, Люся Дубинина с криком бросается вниз по склону…
Тем временем из палатки выбираются Золотарев и Тибо-Бриньоль, психику которых тоже надежно «вырубил» инфразвук. Как безумные роботы, ничего не видя в темноте, они тоже устремляются вниз по склону.
Инфразвук накрывает остальных в палатке. Им всем сейчас страшно, им невыносимо жутко, им невозможно оставаться в палатке и искать одежду и ботинки. Тем более, снаружи слышен чей-то крик…
Дятловцы пытаются выбраться наружу, но запутываются в пологе длинной палатки.
Кто-то выхватывает нож, за ним «вооружается» другой…
Обезумевшие от ужаса люди режут и раздирают стенки палатки, пытаясь вырваться из ее жуткого плена. Вылезти получается только в одну сторону – по склону. Противоположная сторона палатки обращена к снеговой стенке, и в разрез сыплется снег…
Наконец, из палатки выбрались все и дружно бросились вниз по склону, подальше от этого ужаса и странного сияния, прилепившегося к вершине «горушки»…
Как ни странно, но Дятлов Игорь выбрался из палатки последним. В одних носках, раздетый, он бросается вслед своим раздетым товарищам…
Покинувшие палатку не взяли с собой почти никаких теплых вещей. То есть, были попытки это сделать. Например, Игорь Дятлов прихватил с собою скрученную в небольшой тюк куртку, которую использовал в качестве подушки, но бросил ее. Единственное, что удалось «прихватить» – два одеяла, в которые завернулись Юра Кривонищенко и Юра Дорошенко…
Все бегут, проваливаясь в глубокий снег, подгоняемые в спины ветром и ужасом, направляясь к темнеющему внизу, в 1,5 километрах от палатки, лесу…
Бегут по пути наименьшего сопротивления – вниз по склону…
Бегут по морозу, одетые только в свитера и лыжные брюки, в одних носках на ступнях…
Бегут в полной темноте, ведь фонарик так и остался на палатке…
Как двигалась группа? Первой вниз по склону спустилась Люся Дубинина, за ней двигались Александр Золотарев и Коля Тибо-Бриньоль. Следом, небольшой шеренгой спускались остальные.
Впереди – метрах в 500, выступы каменных россыпей, курумники.
И вот, на эти промерзлые серые каменюки, торчащие из снега на склоне горы, со всего размаху падает Коля Тибо-Бриньоль. Он просто не видел перед собою ничего, охваченный непонятным ужасом, с помраченным сознанием, и запнулся на склоне. Буквально кубарем пролетев вперед метра два, он с размаху врезался головою в один из камней…
Больше он самостоятельно не встанет, получив жуткую черепно-мозговую травму. Лыжная шапочка на голове сыграла злую шутку. Ни синяка, ни царапины после удара не было, но сам удар был страшен, буквально раскорив ему правый висок.
Характер склона меняется, и постепенно ребята выходят из зоны действия «инфразвукового свистка», да и полярное сияние постепенно затухает. В его последних отблесках поднимают Колю. Саша Колеватов хватает его за руку, взваливает на спину и тащит вниз. Кто-то ему помогает…
Лес, стылое криволесье, ветрище, и группа полураздетых молодых людей с раненым на руках….
Еще один получает травму…
Рустик Слободин, у которого только один валенок на ноге, поскользнулся на камнях и падает, крепко ударившись правой половиной головы. Получает сотрясение мозга, трещину в черепе, но, несмотря на дикую головную боль, может передвигаться…
Кроме того, он сильно исцарапал лицо и, кажется, повредил правый глаз…
Зина Колмогорова, с которой он дружил, берет над ним шефство и тащит за руку по снегу.
Холодно! Холодно! Холодно!
Очень холодно в ночном лесу! Холод наваливается со всех сторон, буквально режет тело, прикрытое лишь тонкой тканью свитеров, спортивных брюк и трико, раздирает лица и руки…
Постепенно возвращается способность здраво соображать.
К этому времени группа добралась до здоровенного кедра, стоящего в конце естественного прогала, небольшой просеки.
Но здесь они, между прочим, не задержались…
Игорь Дятлов хорошо помнил из карты, что где-то здесь, должен быть замерзший ручей. Нужно спуститься в его русло, и это защитит от ветра. Вырыть там, в снегу пещерку, развести костер – это защитит от холода…
И все побрели туда, потащили не приходящего в сознание Колю Тибо-Бриньоля, повели за руку ударившегося Рустика Слободина…
Почему глубже в лес не пошли? А потому что там зги не видно, можно пораниться и потеряться сослепу, в незнакомом лесу…
До ручья было 75 метров…
Склоны покрыты осыпающимся снегом, русло замерзло.
Голыми руками, совершенно окоченевшие на морозе, они рыли пещеру в снегу, потом вылезали на берег, ножом Юры Кривонищенко срезали вершинки пихт, снова спускались к пещере, укладывали пихты на дно. Наконец, положили на этот настил не пришедшего в себя Колю…
Развели какой-то костерок…
Люся Дубинина совсем выбилась из сил, совсем на ногах не стоит и до сих пор жутко напугана, говорит что-то вовсе несвязное. Съезжая по склону в овраг, в русло ручья, девушка сильно ударилась левым бедром и теперь, вся нога, травмированная в прошлом походе зарядом дроби, болит и ноет, отказывается ей служить…
Рустик Слободин тоже стонет, жалуется, что «голову, как обручем сдавило», что ничего не видит правым глазом…
Он и впрямь постоянно хватается за голову.
Золотарев держится очень агрессивно, все порывается куда-то бежать, а одежду Дубининой отдавать не хочет…
Коля Тибо-Бриньоль что-то совсем затих в снеговой пещерке, на лапнике…
С больной ноги Люси Дубининой сняли носок, разрезали штанину и растерли ногу. Но боль не утихла, а нога распухла. Носок снова надеть не удалось. Поэтому разрезали чей-то свитер, его половиной замотали девушке ступню, а злополучный носок надели на правую ногу поверх другого носка. Но легче от этого не стало...
Надо что-то делать!!!
Глядя на все это, Игорь Дятлов принимает решение: нужно все-таки вернуться в страшную палатку и принести теплые вещи, продукты и спирт. Спитом растереться, одеться, покушать хоть немного, у костра досидеть до утра, при свете забрать в палатке лыжи и возвращаться к «лабазу»!
В условиях похода группу делить нельзя – это закон туристических групп! Игорь помнит его, но и другого выхода он не видит. Ребята замерзают!!! Другого способа разрешить ситуацию, кроме как, сходить к палатке, оставшейся где-то в ледяном мраке выше по склону, Дятлов сейчас не видит. И он разделяет группу.
Назад к палатке, сквозь ночь, пронизывающий ветер и леденящую стужу, отправляется сам Игорь Дятлов. С ним вызывается идти Зина Колмогорова – девушка физически крепкая, рослая и одетая более-менее плотно. Как ни странно, с ними увязался Рустик Слободин, который, несмотря на травму, еще держится на ногах и упрямо твердит: «Я дойду… Я дойду…»
В овраге замерзшего ручья с лежащим Колей Тибо-Бриньолем и так и не оправившейся от ужаса, обезножевшей Люсей Дубининой остается Саша Колеватов. Там же оставили Золотарева, который так и не успокоился, все время норовит ринуться в драку и подозрительно угрюм…
А чтобы не заблудиться в темноте и вернуться назад, Игорь Дятлов распорядился разжечь еще один костер – сигнальный, у кедра. Два Юры, Дорошенко и Кривонищенко, рослые и сильные парни решают заняться этим…
И трое уходят в ночь, навстречу ветру вверх по склону, плохо одетые, практически босые. Оказывается, полтора километра вверх по склону – совсем не то что бегом вниз. Ветер бьет в лицо, норовит сбить с ног, опрокинуть на спину. И стужа…
Лютая стужа стискивает тело, забивается под свитер, сковывает движение…
Хочется лечь, закрыть глаза и свернуться клубком…
Нет больше сил идти…
А они идут…
Игорь устал, невыносимо устал, он буквально выдохся. Силы отнимало буквально все: изнурительный бег по снегу, участие в создании снежной «норы», лютая стужа. А еще его, как руководителя, гнетет то, что группа погибает прямо на глазах…
Вот, какие-то три малюсеньких чахлых березки впереди. Сейчас он присядет, а потом встанет и пойдет дальше…
Он не встал. Ветер опрокинул его на спину. Игорь ухватился за ствол одной из березок, напрягся для того, чтобы встать, и последние силы покинули его…
Двое идут вверх по склону…
Потом упал Рустик Слободин. Закружилась голова, уцелевший глаз заволокло мутью, и жесткий как терка, холодный снег с размаху ударил в лицо. Какое-то время парень еще ворочался в сугробе, пытался встать, опереться на льдистую кромку, а потом затих…
Девушка бредет вверх по склону…
Зина Колмогорова прошла дальше всех, достаточно тепло одетая, крепкая физически. Это же элементарная физиология, что женщины выносливее мужчин.
До палатки оставалось всего ничего, и слабым угольком сквозь ночную темень виднелся фонарик на «коньке» палатки…
И в этот момент новая волна ужаса обрушивается на девушку. Что-то страшное, неотвратимо гибельное снова почудилось ей впереди…
Она закричала, машинально шагнула в сторону, оступилась и полетела в снег, неловко подогнув голову. Что-то хрустнуло в затылке, из горла хлынула кровь…
Зина попыталась встать, но не получалось, обмороженные пальцы вязли в снегу.
Девушка повалилась на правый бок и потеряла сознание…
Последний удар «инфразвукового свистка» накрыл ее…
Стужа убила всех троих…
Тем временем два Юры пытались у кедра развести новый костер. Подсаживая друг друга, обрываясь и падая, срывая кожу с рук, они лезли на этот кедр, хватались за ветки и, обламывая их своим весом, падали на утрамбованный снег…
Спички были в кармане, а вот нож остался у ручья – Золотарев и Колеватов там пытались отогреть у костра Дубинину…
В ход шло все, что могло гореть: ветки кедра, одно из одеял, – его разрезали, и небольшой кусок оставили на настиле в «норе» у ручья. На растопку пошла дневниковая тетрадь, которую отдал Саша Колеватов; она лежала у него в кармане.
Наконец, костер запылал…
Костер – это тепло, это жизнь…
Да не видели они никакой кучи валежника, даже не знали о ней в темном лесу, в котором раньше никогда не были. Тем более, что валежник тот был под снегом.
Пока разжигали костер на веру у опушки, бедные парни так промерзли, что не чуяли ни рук, ни ног…
Как странно… Вот оно, живое пламя, но оно совсем не греет, даже если засунуть в него руки… Даже глубокие ожоги от пламени совсем не болят на отмороженных руках…
Негнущимися пальцами Кривонищенко пытается просушить носки над огнем и роняет их в костер. Теперь он совсем босой, и стужа тут же вгрызается в голые ступни…
Костер горит больше часа, а ушедшие к палатке еще не вернулись…
Бесполезно залазить на ветки кедра и всматриваться в беснующуюся ветром жуткую ночь. На склоне не видно ни зги, но Юра Дорошенко забрался на кедр и смотрел.
А потом он упал рядом с костром и не смог встать, потерял сознание от усталости и слабости…
Юра Кривонищенко подползает к товарищу, хочет поднять его. Но сил тоже нет, а согревшееся наконец-то тело расслабилось и хочет только одного – спать…
И Юра засыпает, накрывшись оставшимся одеялом…
В овраге ручья – тишина, прерываемая только частым, запаленным дыханием и тихими сторонами Люси Дубининой. Девушка плачет от боли и пережитого ужаса, никак не может понять, где она находится, что с ней происходит…
А Игорь Дятлов, Зина Колмогорова и Рустем Слободин все не возвращаются…
– Сидите здесь, никуда не уходите, – говорит Саша Колеватов. – охраняйте Колю… А я пойду проверю, как там Юры наши? А вдруг ребята уже вернулись от палатки, принесли вещи, одежду, и сейчас сидят у огня?
К этому моменту Золотарев успокоился, и его можно оставить с Люсей и Колей…
С ножом в руке Колеватов выбирается из оврага. Выбираться плохо, стенки осыпаются постоянно… Приходится хвататься за торчащие из снега пучки прошлогодней травы. Золотарев подсаживает Колеватова наверх.
Проваливаясь в снегу, Саша пробирается по темному промороженному лесу в сторону костра. И что же он видит?
Игорь Дятлов, Зина Колмогорова и Рустем Слободин не вернулись. Костер догорает. А Юра Кривонищенко и Юра Дорошенко лежат у затухающего огня…
Саша Колеватов трясет их, переворачивает…
Оба холодны, как снег.
Замерзли…
Какое-то время Саша всматривается в темень в сторону горы и вдруг понимает, что ребята не придут. Никогда. Они погибли там, на склоне этой проклятой Горы Мертвецов…
Ножом он срезает одежду с мертвых Юр и возвращается в овраг.
Половинкой брюк Кривонищенко дополнительно утепляют ногу Люси Дубининой, остальное распределяется между троими.
– Ну, как там? – спрашивает Золотарев.
– Там все умерли, – отвечает Колеватов.
– Мы тоже умрем, если останемся здесь… – отвечает Золотарев. – Надо уходить отсюда, идти к тому костру, пока он совсем не погас.
Колеватов подходит к неподвижному Коле Тибо-Бриньолю, взваливает его на спину и направляется к склону оврага.
– Помогите мне кто-нибудь, – просит он.
Тибо-Бриньоля снова укладывают, на снег, и Саша Колеватов намеревается вылезти из оврага ручья. Замерзние руки иноги не слушаются. Золотарев пытается подсадить его наверх, подставив для этого спину.
Дубинина стоит рядом…
И в этот момент потревоженная передвижениями, масса снега, накопившаяся над оврагом на склонах оврага, сходит вниз, обрушивается всей плотной толщей маленькой лавины, наваливается и погребает всех под собой…
Четыре метра слежавшегося снега…
Под тяжестью снега трещат ребра Золотоарева и Дубининой, прижатых ко люду заледеневшего ручья…
Люся Дубинина пытается вырваться из снежного плена, ей не хватает воздуха. Пытается встать на колени, ухватиться за склон оврага. Она судорожно открывает рот, и тут же масса снега впечатывает девушку подбородком в этот самый промерзший склон.
От боли в откушенном языке Люся теряет сознание…
Между прочим, когда откусываешь язык, это очень и очень больно…
Последнее, что почему-то промелькнул в угасающем сознании Люси, были вкусные пирожки, которые мама всегда пекла на Первое мая…
Темнота…
Боль…
Небытие…
Живых не осталось.
Никого.
И только ветер, стылый ветер бушует над склоном горы…
Ненужный фонарик светлячком тлеет рядом с палаткой, в которую группа Дятлова больше никогда не вернется.
Потом замерзнет батарея, и фонарик погаснет…