Прокламация и забастовка,
Пересылки огромной страны.
В девятнадцатом стала ж..довка
Комиссаркой гражданской войны.
Ни стирать, ни рожать не умела
Никакая не мать, не жена -
Лишь одной революции дело
Понимала и знала она.
Брызжет кляксы чекистская ручка,
Светит месяц в морозном окне.
И молчит огнестрельная штучка
На оттянутом сбоку ремне.
Неопрятна, как истинный гений,
И бледна, как пророк взаперти:
Никому никаких снисхождений
Никогда у неё не найти.
Только мысли, подобные стали,
Пронизали её житие.
Все враги перед ней трепетали,
И свои опасались её.
Но по-своему движутся годы,
Возникают базар и уют:
И тебе настоящего хода
Ни вверху - ни внизу не дают.
Время, всё-таки, вносит поправки.
И тебя ещё в тот наркомат
Из негласной почётной отставки
С уважением, вдруг, пригласят.
В неподкупном своём кабинете,
В неприкаянной келье своей,
Простодушно, как малые дети,
Ты допрашивать станешь людей.
И начальники нового духа,
Веселясь и по-свойски грубя,
Безнадёжно отсталой старухой
Сообща посчитают тебя.
Все мы стоим того, что мы стоим.
Будет сделан по скорому суд:
И тебя самое под конвоем
По советской земле повезут.
Не увидишь и малой поблажки,
Одинаков тот самый режим:
Проститутки, торговки, монашки
Окружением будут твоим.
Никому не здаваясь, однако,
(Ни письма - ни посылочки нет!),
В полутёмных, дощатых бараках
Проживёшь ты четырнадцать лет.
И старухе, совсем остролицей,
Сохранившей безжалостный взгляд,
В подобревшее лоно стoлицы
Напоследок вернуться велят.
В том районе, просторном и новом,
Получив, как писатель, жильё,
В отделении нашем почтовом
Я стою за спиною её.
И слежу, удивляясь не слишком:
Впечатленьями жизнь не бедна,
Как свою пенсионную книжку
Сквозь окошко толкает она.
Февраль-1963. Переделкино.
Ярослав Смеляков.
Отредактировано irishman (2009-09-22 11:17:24)