Собственно автор на мой взгляд обосновывает, почему в начале века в России просто не было альтернативы большевикам:
"В марте нынешнего года российские СМИ уделили немало внимания одному подлинно эпохальному событию, произошедшему ровно 90 лет назад. Тому самому, что в пору существования СССР именовалось Кронштадтским мятежом, а в постсоветской России получило название Кронштадтского восстания. Соответственно и его участники из «предателей Родины и революции» превратились в «героев, борцов за свободу Отечества». Таковыми они в основном и предстают на телеэкранах, в радиоэфире и печатных публикациях на протяжении последних двадцати с лишним лет.
Попаданцам выигрывающие гражданскую войну за белых посвящается
Трансформация образа
Ну что же, попробуем разобраться, что собой представляли эти «герои», выступившие в начале весны 1921 года против большевистской власти.
Именно эти люди в 1917 году сразу вслед за отречением императора Николая II развернули на Балтийском флоте, стоявшем в Кронштадте и Гельсингфорсе, настоящую вакханалию убийств адмиралов и офицеров, а также насилий и грабежей мирного населения. На Балтике весной 1917-го матросы истребили столько представителей собственного командного состава, сколько не погибли на всех флотах за период трех кампаний Первой мировой войны.
Современные либеральные историки, кто прямо, кто косвенно, возлагают вину за это на вождей большевиков, хотя все они без исключения находились за тысячи километров от России и узнавали о происходивших в стране событиях исключительно из газет.
С весны 1917 года Балтийский флот стал малобоеспособным и фактически неуправляемым. Любопытно отношение матросов-балтийцев к участию в отражении наступательной операции войск и эскадр кайзера Вильгельма II, захвативших осенью 1917-го острова Эзель и Даго. Экипажи линкоров – почти 99 процентов «за», подводных лодок, тральщиков и эсминцев – на 99 процентов «против». Бравые моряки делились на оборонцев и пораженцев в зависимости от… осадки кораблей и их способности пройти через Моозундский пролив.
Довольно точный портрет военмора революционного времени был представлен накануне мятежа в газете «Красный балтиец» в стихотворении «Иван-Мор» Николая Корнева:
Пол-аршинный носит клеш
И твердит всегда: «Даешь!».
А работать для него –
Хуже нету ничего.
Он с утра до ночи спит,
Ночью к бабе он спешит.
В те времена, когда жил и здравствовал СССР, официальные историки и публицисты утверждали, что-де с 1917 года личный состав Балтийского флота претерпел кардинальные изменения. Мол, революционные матросы толпами отправились на все многочисленные фронты Гражданской войны, а на флот были призваны кулацкие сынки и деклассированные элементы. Это ложь советской пропаганды, пытавшейся подогнать реальную историю под коммунистическую идеологию.
Мне возразят: а разве моряки-балтийцы играли активную роль на всех речных флотилиях красных, разве не ими были укомплектованы команды десятков бронепоездов и т. п.
Действительно, в 1918 – начале 1919 года только на Волгу с Балтфлота по системе озер и каналов ушли свыше 20 эскадренных миноносцев, минных заградителей и субмарин. Ушли, разумеется, со своими экипажами. Но, замечу, убийств офицеров и прочих безобразий весной 1917-го на подводных лодках и эсминцах практически не было. «Отличились» в этом деле исключительно матросы линейных кораблей, в меньшей степени – крейсеров. А состав их экипажей на протяжении 1917–1921 годов почти не изменился. Так, на линкорах «Севастополь» и «Петропавловск», стоявших в Кронштадте, свыше 80 процентов военморов являлись участниками или по крайней мере благожелательными свидетелями кровавых преступлений весны 1917 года. И вот «мерзавцы», «садисты» и т. п. в одночасье становятся «героями», «совершают подвиги во имя России»…
Ход мятежа и его подавление описаны во многих изданиях, в том числе и в моих книгах и статьях. Но давайте подумаем, а что произошло бы, если бы к «клешникам» с линкоров во главе со старшим писарем линейного корабля «Петропавловск» С. М. Петриченко присоединились все форты Кронштадтской крепости, включая «Красную Горку», а также корабли Балтийского флота, стоявшие в гавани Петрограда? Рабочие и моряки турнули бы председателя Совнаркома Петроградской трудовой коммуны товарища Зиновьева. Ну а затем в Москве советское правительство разбежалось бы кто куда…
Три силы
Сразу оговорюсь, речь идет о совершенно бредовом фэнтези. Но все же на секунду представим себе такой «переплет». Так что же дальше?
Петриченко и Ко предлагали «Советы без коммунистов», а наши именитые историки считают оный «третий путь» вполне реальным. Но кто бы повел Россию по «третьему пути» к светлому будущему? Петриченко, Махно, Антонов и разные там мелкие батьки?
Вспомним, что летом 1918 года белые приняли лозунг «Даешь Учредительное собрание!». Но позже господа офицеры «свадебных генералов» из «учредиловки» разогнали, а кого-то даже расстреляли. Причем поставили к стенке из озорства – опасности эти «политические деятели» ни для белых, ни для красных не представляли.
Напомню, что выборы в Учредительное собрание состоялись уже после захвата власти большевиками, то есть «административный ресурс» был в руках Ленина. Среди избранных в «учредиловку» большинство – 60 процентов – составляли эсеры, меньшевики и кадеты. Большевики – всего 24 процента, националисты – 12 процентов, монархисты, контрреволюционеры и патриотически настроенные офицеры – 0 процентов – ни одного делегата. Согласно «принципам демократии» эти 60 процентов и должны были сформировать правительство, управляющее демократической Россией.
Одна закавыка – за эсеров, меньшевиков и кадетов голосовало «болото», то есть персонажи, которые при первом выстреле захлопнут поплотнее ставни, а наутро вывесят на хате флаг победившей стороны.
А вот в Петроградском гарнизоне большевики победили – 79,2 процента, в Московском гарнизоне – 79,5 процента.
Десятки тысяч офицеров пробивались на Дон для создания Добровольческой армии.
На декабрь 1917 года – время открытия Учредительного собрания – лидеры националистов (заполучившие те самые несчастные 12 процентов) держали под ружьем в Финляндии, Прибалтике, Крыму, на Украине, Кавказе и в Средней Азии не менее 700 тысяч боевиков.
В итоге в Гражданской войне имелись лишь три силы – большевики, белые и националисты. А вот сведений о боевых действиях эсеровских корпусов и меньшевистских армий история нам не сохранила. Лидеры этих партий разбежались кто куда и в лучшем случае оказались в роли приживалов при белых вождях, батьках и гетманах.
Другой вопрос, что многие представители националистических движений бывшей Российской империи до поры до времени рядились в тогу социалистов. Пан Пилсудский, например, был и социалистом, и террористом, подельником старшего брата Ленина – Александра Ульянова. Пан Петлюра еще в семинарии считался поклонником социалистического учения высшей пробы. А лидеры независимой Грузии почти поголовно имели за плечами большой революционный стаж в качестве членов Российской социал-демократической рабочей партии. Подкачала лишь Средняя Азия, где ханы, эмиры, баи и главари басмачей о социализме даже не слыхивали.
Вот что тогда началось бы…
К марту 1921 года ситуация не изменилась: в России были те же три силы – большевики, националисты и белогвардейцы. Причем последние находились в основном за границей: в районе Черноморских проливов (армия Врангеля – около 60 тысяч человек), в Париже и Харбине.
Итак, мы убираем с карты бывшей Российской империи одну доминирующую силу – большевиков.
В центре страны – полный хаос. Брать власть некому. Ни у кого нет ни организационных структур, ни преданных воинских частей, ни даже известных стране авторитетных политиков. За три года Гражданской войны Ленин и его сподвижники провели полную большевизацию армии и госаппарата, любые же оппозиционные структуры беспощадно подавлялись.
К марту 1921 года в советской России возникли серьезные проблемы с продовольствием, но пока массовой смертности от голода не отмечалось. А вот в случае краха большевиков в стране неизбежно умерли бы десятки миллионов человек. В первый же день после падения власти коммунистов все без исключения продовольственные склады наверняка подверглись бы разграблению. Все продотряды, выколачивающие хлеб из крестьян и худо-бедно питающие страну, разбежались бы из страха перед местью мужиков.
Русский селянин в 1915–1917 годах в отличие от германского крестьянина не желал за гроши кормить армию и страну, а в 1918–1920 годах скрывал хлеб и скот и от красных, и от белых. Первые в основном добывали продовольствие через продотряды, вторые – методом «самоснабжения» (так в мемуарах эмигрантов первой волны именовались грабежи местного населения белогвардейскими «полевыми командирами»).
Риторический вопрос: пожелали бы Англия и Франция сделать хаос в России управляемым? И вот британский десант высаживается на берега Финского залива и занимает Петроград. Замечу, что из-за мятежей в 1919-м на фортах «Красная Горка» и «Серая Лошадь» и в марте 1921-го в Кронштадте стволы орудий главных калибров балтийских линкоров и укреплений были полностью расстреляны. Новые же в разной степени готовности находились на Обуховском заводе, однако их доводка и установка заняли бы месяцы.
Высаженная французским флотом в Крыму и в районе Одессы армия Врангеля, как нож в масло, вошла в Центральную Россию. Ее закаленным в боях войскам после падения большевиков противостоять было некому. И вот барон на белом коне въезжает в Кремль. Белокаменная заставлена виселицами, за городом идут массовые расстрелы. Но хлеба все равно нет. Мужики боятся за свою землю, отнятую у помещиков, мести за разграбление имений, за убийство и изнасилование их владельцев.
Второй риторический вопрос: стали бы Маннергейм, Пилсудский, Петлюра ждать воссоздания «единой и неделимой»?
Еще в 1918-м первый заявил, что «не вложит меч в ножны, пока вся Карелия не станет финской». Не забыл барон и о договоре 1919 года с генералом Юденичем, по которому Кольский полуостров полностью отходил к Великой Финляндии. Кстати, большинство финского сейма считало исконными землями этой «державы» изрядные куски Архангельской и Вологодской областей.
В том же 1918-м пан Пилсудский выдвинул идею объединения Польши, Литвы, Белой Руси, включая Смоленск, а также Украины в единую федерацию. Кому предстояло руководить данным государством, подразумевалось само собой. После краха большевиков хорошо обученной и вооруженной французами польской армии противостоять на востоке было некому. Литвой, Белоруссией, Смоленском она овладела бы сравнительно легко. А вот на Украине полякам пришлось бы изрядно повозиться с Махно и прочими атаманами.
Грузинские социалисты опять же с 1918 года претендовали на район Сочи до самого Новороссийска. Правда, войска Деникина пресекли эти поползновения, но амбиции остались.
Турецко-азербайджанские националисты опять же с 1918-го строили планы создания империи в составе Закавказья, Кавказа, всего Поволжья с Казанью, а также Средней Азии. Впрочем, в России в начале ХХ века сепаратистами были некоторые «природные русаки», о чем у нас даже мало кто из историков знает.
Так, в августе 1917 года конференция в Томске приняла постановление «Об автономном устройстве Сибири» в рамках федерации и утвердила бело-зеленый флаг будущего государства. А в октябре того же года 1-й Сибирский областной съезд проголосовал за создание на просторах за Уралом независимых от центра законодательной, исполнительной и судебной ветвей власти, а также пожелал иметь свою думу и кабинет министров.
Хотя сибирских «областников» (так себя называли сепаратисты) поприжали адмирал Колчак, а потом большевики, желание отделиться у них к марту 1921 года вовсе не исчезло. И теперь, когда не стало ни Колчака, ни Ленина…
На Северном Кавказе в 1918–1920 годах существовала Горская республика. А в октябре 1919-го Кубанская краевая рада фактически объявила о своей незалежности. Ее делегация заключила в Париже договор с Горской республикой, который был расценен деникинскими властями как «измена России». В 1-й статье сего документа говорилось следующее: «Правительство Кубани и правительство Республики горских народов Кавказа настоящим торжественным актом взаимно признают государственный суверенитет и полную политическую независимость Кубани и Союза горских народов Кавказа».
25 октября 1919 года Деникин издал приказ об аресте и предании военно-полевому суду всех, кто подписал договор с Горской республикой. Кубанский край был включен в тыловой район белогвардейской Кавказской армии. По приказу Деникина один из руководителей сепаратистов – А. И. Калабухов был публично повешен на Крепостной площади Екатеринодара. Антона Ивановича не смутил даже его духовный чин.
Я уж не говорю о Дальнем Востоке, где барон Унгерн объявил себя Великим ханом, потомком Чингисхана, а атаман Семенов стал независимым правителем (от всех, кроме японцев).
Третий риторический вопрос: мог ли Врангель с его 60-тысячной армией подавить всех националистов?
Напомню, что у барона была довольно сильная оппозиция в собственных войсках, а монархисты – сторонники группировок, возглавляемых великими князьями Николаем Николаевичем, Кириллом Владимировичем и Дмитрием Павловичем, да и разные там «младоросы» Врангеля терпеть не могли.
В 1921 году, как и в разгар Гражданской войны, у белогвардейцев не было никакой четкой программы, ее заменяла идея «непредопределенности»: дескать, возьмем Москву и будем думать, как жить дальше. Кроме того, в 1918–1919 годах у белых имелись два достаточно популярных лидера – Колчак и Деникин. Но Колчак к марту 1921-го уже давно лежал на дне Ангары (или в могиле на ее берегу, как кое-кто утверждает ныне), а Деникин превратился в политический труп и писал мемуары в дальнем зарубежье.
Итак, в случае краха большевизма на территории бывшей империи неизбежно появились бы две большие державы: Великая Финляндия – от Мурманска до Вологды и от Ботнического залива до Архангельска и Речь Посполитая в границах великого князя Витовта – «от можа до можа».
Что происходило бы на юге России, логически спрогнозировать невозможно. Крым мог стать татарским, турецким или даже итальянским, благо, те претендовали на него с XIV века? Возник бы «Великий Туран» от Баку до Казани и Ташкента? Не знаю. Уверен в одном: в этих районах война шла бы не один год, как и на Дальнем Востоке и в Сибири. Главное, что оные регионы Россия утеряла бы навсегда.
Несомненно, что в ходе этой междоусобицы бывших подданных Российской империи погибло бы куда больше, чем в период Великой Отечественной войны.
Автор Александр Широкорад"
