Студентом-старшекурсником я подрабатывал в книжном магазине. И с присущим всем студентам филологического снобизмом глядел на теток, хватающих с полок «иронические детективы» в ядовитых обложках, и на мужиков — охотников за фантастическим трэшем. «Будь у меня собственный магазин, — мечтал я, — выставлял бы всю эту макулатуру не на стеллажах, а в мусорных баках». Обычных таких баках, где эти книжки валялись бы вперемешку с гниющим мусором.
Но прошло совсем недолгое время, и в мусорном баке оказалась и до того ютившаяся на дальних полках классическая поэзия и драматургия, а классическую прозу сократили втрое, запихав всю на один несчастный стеллаж. Книжное пространство, как проказой, проросло той самой ядовитой продукцией. Мне стало совсем тошно, и я ушел.
А потом проказа облепила и другие книжные магазины, которые, как положено при проказе, либо поотсыхали, либо чувствуют себя скверно, их лихорадит. Книжке тяжело на равных конкурировать с колбасой.
Вроде бы как-то регулировать этот процесс должно государство, но государства в культуре нет. Есть только красивые здания министерств и комитетов; и там сидят люди с чрезвычайно интеллигентными лицами. Можно еще сказать, что государство в культуре у нас либерал, в самом радикальном, социал-дарвинистском смысле. «Пусть цветут сто цветов», — провозглашает оно.
Неумение отличить сорняки от цветов объясняется тем, что власть глубоко и трагически бескультурна. Первые лица страны чего только не вытворяли (цитируя Быкова, «то на лыжах в акваланге, то на танке на журфак»), но вот с книжкой застать их в принципе невозможно. Такой экзотический вариант досуга им, видно, просто в голову не приходит. И бескультурье это не стыдливое и укромное, а демонстративное, под камеры.
Как-то, будучи еще в президентском статусе, Дмитрий Медведев созвал к себе светочей российского юмора, всю эту «нашурашу», и признался: «серьезного», мол, не особо хочется, а вот «ваш продукт смотреть приятно». Можно сказать: пусть смотрит, его личная проблема. Но — нет, к сожалению, проблема страны. Не то чтобы каждый из нас сверял свою жизнь по нынешнему премьеру, но все же он лицо нашего государства. Одно из лиц. И коллективное лицо у нашей власти чисто эстетически крайне несимпатичное. Такое инфантильно-набыченное после многочасового прослушивания Елены Ваенги и все время произносящее нечто из репертуара подворотен — про отрезать или про замочить.
Гала-концерты исполнителей шансона собирают Кремлевский дворец, самую престижную государственную площадку. Туда приходят почтенного вида люди в костюмах с золотыми запонками, в переполненных буфетах дегустируют дорогой коньяк. Поневоле впадаешь в когнитивный диссонанс. Как будто бигмак из «Макдоналдса» подают на фарфоре, под хрустальными люстрами. Куда гармоничнее такие мероприятия смотрелись бы в актовом зале Бутырской тюрьмы. Ну или в ее же внутреннем дворике. Чтобы ходили зрители, угрюмые, в ватниках, по кругу, а им из хрипящего динамика пели про извечный русский гоп-стоп.
Предоставляя главные концертные площадки для шансонного непотребства, власть демонстрирует народу, что это норма: «проказа» выкарабкалась из мусорных баков и покрыла собой интерьеры «лучших домов». Главные лица шансона стали лицом власти, неотделимы от облика страны. Уже никого не удивляет появление Стаса Михайлова и Григория Лепса в Государственной думе. Едва ли шокировал кого-то пассаж Лепса про «успокою этих уродов» (в парламентских стенах — вполне привычный дискурс). Ощущение было как раз такое, что они никогда и не покидали парламентских стен. Наверняка кто-то из телезрителей вообще подумал, что они депутаты.
Присутствие в обязательном порядке этих замечательных людей на инаугурациях и прочих ключевых государственных мероприятиях отнюдь не случайно. Михайлов, Лепс, Ваенга, Трофим — поющее олицетворение путинской России. Это такой гламуризованный шансон — блатняк в розовых рубашках поверх наколотых куполов. Все же от настоящего, конкретного блатняка власть старается дистанцироваться (хотя, казалось бы, общность интересов и наклонностей налицо). А эта инновационная, посыпанная блестками и старательно очищенная от какого-либо смысла тюремная самодеятельность как раз пришлась ко двору.
Стас Михайлов с декольтированной волосатой грудью и крестом или Лепс, говорящий с думской трибуны про то, как он «всех поломает», — это же, по сути, Владимир Владимирович от эстрады. Сходство и на уровне эстетики, и на содержательном уровне. У Стаса Михайлова, например, есть всем (к сожалению) знакомый пассаж про «Для тебя... моря и океаны, для тебя… рассветы и туманы» — на редкость банальные, ничего не значащие строчки, а у Путина в загашнике — классический хит про стабильность или (для чуть более продвинутых) про необходимость духовных скреп. И духовная скрепа нашей властью успешно найдена: это путинский гламуризованный шансон, совмещенный с медведевской «нашейрашей».
А все, что остается за скрепами, кажется уже неуместным, ненужным, даже враждебным. Поэтому всестороннему наступлению дурновкусия сопутствует тренд смелого, демонстративного его одобрения. Дурновкусие с кулаками. Мол, ну да, смотрю, ну да, слушаю. А ты че? Самый умный?..
В «Мифе о пещере» Платон описывает жизнь людей, существующих в кромешной тьме: в отсутствие света они довольствуются лишь доступными им отраженными от стены тенями; тенями настоящего, полного красок мира. Сегодня свет поменялся на тьму, и люди культуры все больше напоминают горстку пещерных людей, взирающих на отсветы мира, в котором пирует всевозможная ликующая гопота. Культуре здесь не место. Власть приближает, держит возле себя органически близкую ей среду, глубоко антикультурную; и подальше брезгливо отталкивает от себя так называемых деятелей культуры (не по официальному статусу, а по факту). Потому что эти деятели — ох уж эти деятели! — мало того что имеют наглость быть талантливыми, так еще, чуть что, сразу лезут со своими дурацкими вопросами: про независимость судов и прессы, про судьбы детей-сирот, про расхищение доходов с нефтянки. «Ну к чему это все? Ну зачем они это, а?».
То, что происходит сейчас с культурой, это не какой-то жидомасонский заговор с целью оглупления и истребления русского народа, а следствие глубоко пессимистического представления, да чего уж там, попросту презрения по отношению к гражданам своей страны; которое то и дело, не прямым текстом, но намеками проскальзывает в речах ведущих политиков.
Они рассуждают примерно так: Стас Михайлов — это ровно то, чего наш народ-неандерталец заслуживает. А может, даже наш народ-неандерталец не заслуживает и этого задушевного парня с глубоким декольте. Может, нашему народу-неандертальцу до Стасика еще расти и расти. Народ наш ведь вообще мало чего заслуживает, убогонький он, не готов ни к чему: ни к свободе, ни к культуре, ни к цивилизованной жизни. Страна Чайковского и Толстого? Были времена, да, но где тот народ? Выгнали, сгноили, поставили к стенке. Нам осталось одно отребье: пьянь да серая масса приспособленцев. И так, мол, выжимаем что можем из этого порченого материала.
Но это, конечно, все от лукавого. Например, возвращаясь к книжкам, в том же глухом совке брежневских времен по меньшей мере 70% этих самых совков посещали библиотеки. Неужели они все, как один, заполняли читательский билет с наганом у виска, под суровым оком гэбиста?
Очевидно, что в любом народе есть явное меньшинство, ну скажем, 5-10%, с которым не сделать ничего: ты хоть законодательно запрети воспроизведение любых музыкальных произведений, кроме песни Стаса Михайлова «Для тебя», а они, мерзавцы, все равно найдут способ Шнитке с Брамсом послушать. И есть зеркальное количество тех, кого ты хоть в Эрмитаже посели, запрется с «нашейрашей» и пивом в подсобке. Остальные же процентов 80 или 90 — податливая, целиком зависимая от обстоятельств масса. И сейчас обстоятельства эти явно не в пользу масс.
