Владимир Румиевский

Как это было в 1975...

Осенью 1974 года, я лейтенат Румиевский Владимир Болеславович вместе с женой, прибыли на станцию «Горький» в воинскую часть системы тропосферной связи «Горизонт». До ближайшего населенного пункта 70 км бездорожья, а точнее тундры. Добраться можно только вертолетом или вездеходом ГТТ. Был назначен на должность сменного инженера. В марте 1975 года стал заместителем командира части-инженером станции «Горький» вместо капитана Борисова, а до него был Дулов Сергей Михайлович. В мае 1975 г. мне, лейтенанту предложили стать командиром этой части вместо уезжающего по замене майора Миансарова Искандера Шариповича. Я отказался, наверное, испугался. Часть входила в тройку лучших частей Анадырского центра тропосферной связи. Этот итоговый приказ был уничтожен и переписан заново после случившегося, где мы выглядели уже совсем с иной стороны. Так кому-то нужно было.
Командир части майор Миансаров Искандер Шарипович прекраснейший человек, умелый руководитель, заботливый отец для солдат, хотя своих детей не имел. Его супруга Нина Михайловна была очень тактичной умной женщиной. (После происшедшего она уехала в Киев. Мы получили одно письмо без обратного адреса в котором она писала: «Почему вы не отвечаете на мои письма?». Видать кому-то очень нужно было, что бы мы перестали с ней общаться. А жаль.). Благодаря им, в части были очень хорошие взаимоотношения в среде офицеров, прапорщиков их семьях и солдат. Все праздники начинались в солдатском зале, где присутствовали все офицеры и прапорщики с семьями. Часть была единой сплоченной семьей. Помню как сын капитана Борисова (жена Аня) бегал к командиру в кабинет и просил у Искандера Шариповича: «Дядя Саша дай ключики», а потом говорил, что он командир. Миансаров очень любил детей.
Замполит части, старший лейтенант Черников Виктор. Инженер-энергетик, старший лейтенант Наджафов. Сменные инженеры-двухгодичники, лейтенанты Бояров Юрий Алексеевич, Логацкий Леонид Леонидович, Кошелев Владимир Евгеньевич, прапорщики Стульба Николай Николаевич и Водолазкий.
Долго не было старшины части - прапорщика. Неоднократные обращения командира к начальнику Анадырского центра Шкроботу положительного решения не дали. В конце концов прислали на эту должность старшего сержанта срочной службы Мельникова. Миансаров просил заменить его, т.к. Мельников отличался не только плохими поступками, неподчинением, но и грубостью к окружающим. Его отец работал в охране Советского Посольства в Пекине. В коллективе Мельников занял отдельную позицию, был в стороне от коллектива. С его назначением проблем только прибавилось. Он был старшиной части и как все офицеры ходил дежурным по части, т.е. у него были ключи от оружейной комнаты. Так было во всех воинских частях Центра до ниже описанных событий, затем стали ходить дежурными только офицеры, прапорщики и сверхсрочнослужащие сержанты.
1 июня 1975 года, утром командир Миансаров уехал на перевал-базу ГСМ (горюче-смазочных материалов), которая находилась на берегу реки в 20 км от нашей части, проверить состояние дел и выяснить причину пропадания связи. Перевал-базу, по очереди охраняли наши солдаты и с ней поддерживалась радиосвязь. Электропитания на перевал-базе не было и радиостанция работала от аккумуляторных батарей. Они нас могли вызвать в любое время, а мы их только во время контроля связи. Связь прервалась и так осталась неработающей на время описанных далее событий.
Из-за поломки вездехода Миансаров вернулся в часть около 2-3 часов ночи. Черников и Логацкий были в отпуске.
С 1 на 2 июня 1975 года дежурным по части заступил Мельников. Он заранее подговорил еще троих солдат для побега. Для исполнения запланированного, они задумали следующее: Уничтожить весь личный состав части, убить офицеров, прапорщиков и членов их семей, завладеть их деньгами (магазина в части не было и вся северная, т.е. по тем временам приличная заработная плата сохранялась до отпуска в семьях), разлить из хранилищ ГСМ более 500 т солярки, поджечь все, сжечь трупы и уйти. Таким образом, нельзя было бы определить погибших и причину случившегося.

Ночью Мельников с рядовым Тимошко, вошли в оружейную комнату и снарядили автоматные магазины. Около 5 часов утра, они разбудили еще двоих «соратников», а дневального рядового Янгирова, чтобы не мешал, отправили в дизельную. (он был не курсе их планов). Два «соратника» испугавшись, в последний момент, отказались участвовать в задуманном и спрятались. Один в сушилке под солдатскими бушлатами. Его нашли, через 5 часов. От страха он долгое время не мог разговаривать. Второй погиб во время стрельбы. Тогда Мельников и Тимошко решили действовать самостоятельно. Они разошлись по кунгам, где отдыхали солдаты (по 8 человек в каждом кунге) и стали в упор расстреливать спящих. Было уничтожено отделение автотранспортной службы и часть личного состава тылового обеспечения. Вернувшийся дневальный рядовой Янгиров, поднял шум, за что его в упор расстреляли. Это только в кино - выстрелил и убил, а реально - человек без головы продолжает двигать руками и ногами. Они испугались этого и действия Янгирова, а также сержанта Латыпова, в которого стреляли с 2-х метров и лишь легко ранили, выбежали из казармы.
В это время командир Миансаров не спал. Услышав выстрелы он, в спортивном костюме, выбежал на крыльцо общежития, где был убит выстрелом в грудь. Следы от пуль остались на стене здания.
Я, услышав выстрелы, выбежал в коридор. Стали выбегать другие офицеры, прапорщики и наши жены. Я выбежал на крыльцо. Командир лежал лицом вниз, из груди через решетку на землю, текла кровь. Он был мертв. Я вернулся в общежитие и по телефону позвонил дежурному по Центру в Анадыре. Дежурный стал меня спрашивать: - Кто стрелял, ФИО и воинские звания, принадлежность к ВЛКСМ или КПСС, номера оружия и т.д. Я перезвонил дежурному по Узлу в Магадан – аналогичная картина. В то время, никто не владел никакой информацией, по сути. Никто не знал, что будет с нами через минуту. Тогда я побежал в казарму и поверхностно узнал о происходящем. Трубы отопления были пробиты и весь пол был в воде с кровью. В кунги тылового обеспечения и автотракторного отделения страшно было зайти, все в крови, некоторые солдаты расстрелянные в упор были без голов, одно месиво. Страшно. Не помню кто был вместе со мной, кажется прапорщик Стульба. Стали разбираться, что происходит? Подбежал раненый сержант Латыпов и дал краткую информацию о случившемся. Стало более менее известно что произошло. Через некоторое время в казарму прибежали моя жена Маша и жена прапорщика Стульбы – Нина. Они подбежали к рядовому Янгирову, который сидел возле стены и собирал обратно в живот вывалившиеся внутренности. Он сказал: «Я умираю, но я знаю, кто и как..» и стал рассказывать. Вскоре он умер. Женщины оказывали первую медицинскую помощь. Немного овладев информацией, я решил вооружить личный состав части. Ключи от оружейной комнаты были у дежурного Мельникова. Пришлось ломать дверь. Но до боеприпасов отделяла еще одна дверь, которую мы взломать не смогли. Только, благодаря нечеловеческим усилиям и невероятной силе младший сержант Венгер взломал решетку, и мы вооружились. Автомат, снаряженный магазин. Магазины пристегнуть, патрон в патронник и автомат на предохранитель.
Я собрал офицеров и распределил обязанности по охране технического здания, дизельной и складов ГСМ. Организовал оставшихся солдат на охрану территории части. Прапорщику Сульба, была поставлена задача, поехать на перевал-базу и предупредить охрану. Я не помню, был он на перевал-базе или нет, но помощь оказывал огромную.
Сержант Латыпов, младшие сержанты Сафронов и Венгер были костяком группы, под моим руководством обследовавшей все здания, склады, подсобные помещения на предмет наличия в них убийц. В это время, мы уже знали, что в группу преступников входили Мельников и Тимошко. Разобраться с остальными было сложно, так как часть погибших нельзя было опознать, некоторые «соратники» спрятались, многие на смене, дежурстве. Я позвонил диспетчеру в Анадырский аэропорт и попросил помощи вертолетом и врачами. Некоторые солдаты были тяжело ранены и требовалась квалифицированная медпомощь.

Мне ответили, что рядом с нами в поселке есть вертолет и экипаж сделает все возможное. Вертолет с врачами к нам вылетел, но его вернули из нашего Центра в Анадыре, так как не гарантировали безопасности. Тогда я позвонил в поселок и просил сам о помощи, гарантировал безопасность, ведь за это время мы проверили все помещения и территорию вокруг части на 500 метров. Но команда вышестоящего штаба осталась в силе и помощь оказана не была. Погибло 10 военнослужащих срочной службы и командир части майор Миансаров И.Ш.
Хочу отметить, что, проверяя отсутствие на территории части убийц, открывая очередную дверь в помещениях столовой, бани, библиотеки, столовой, складов, подсобных помещений, думаешь не об убийцах, а о том сколько минут или секунд осталось жить. Первым входил я. Во-первых, я не мог приказать кому-либо идти на возможно ожидающую за очередной дверью смерть. Во-вторых, мне было стыдно скрывать перед подчиненными свой страх. А страшно было до жути. Единственное подсобное помещение, которое мы обстреляли, был свинарник. Это был последний сарай, и нервы не выдержали, перед тем как зайти внутрь мы ого обстреляли снаружи.
Около 11 часов стали слетаться вертолеты со старшими офицерами и генералами. В целом генералов и полковников было больше чем всего личного состава части. В большинстве своем они не знали, что делать, чем заняться и все беспрерывно меня спрашивали о состоянии дел для доклада выше. Забот прибавилось многократно. Их нужно было разместить, а где, накормить, а чем и за счет кого. Все пытались командовать, причем команды поступали несогласованные и зачастую противоречащие друг другу. Причина в том, что прибывшие были из различных штабов, организаций и связи между собой не поддерживали. Мне поступила команда выдать прибывшим, кто пожелает валенки, все таки это Чукотка. Я обратился к прапорщику Стульба. Он сначала отказался выдавать, сказал, что никто не вернет имущество. Но потом по моей просьбе согласился и выдал валенки, которые никто не вернул.
Впрочем, я не командовал. Я просто говорил, что кому делать и все. Все делалось исключительно. Такой беспрекословной подчиненности и исполнительности я, более, никогда и нигде, не встречал. Наверное, такое состояние людей помогло выстоять в трудную минуту. За все время поиска убийц и после этого часть успешно выполняла возложенную задачу по обеспечению связи. Людей катастрофически не хватало. Смену несли полтора расчета из четырех в течение двух недель. Жили и спали в техздании и дизельной. В казарму боялись возвращаться.
Очередным вертолетом, прилетел вернувшийся из отпуска лейтенант Логацкий. Ему было поручено охрану территории части. Был такой случай. Весь генералитет и старшие офицеры, человек тридцать, собрались вместе на погребе-холодильнике. Это возвышенность на околице части высотой около 3-х метров. Я подошел к ним и попросил не собираться большими группами, тем более на таком простреливаемом месте. Они меня послали… Но разошлись. А через некоторое время прозвучал выстрел. Это Леня Логацкий не поставил автомат на предохранитель и нажал на курок. Все попадали и лежали минут 5. Наверное, всем захотелось вдруг жить, а не оскорблять лейтенанта. Позже выяснилось, что от группы генералов и офицеров в метрах 600-700, находились убежавшие Мельников и Тимошко и, что у них появилось, в столь выгодный момент, желание пострелять и вернуться в часть закончить начатое.
Командование Военного округа отправило нам на помощь по реке роту солдат. Они прибыли на нашу перевал-базу ГСМ, как наиболее вероятное место появления преступников. Ведь до ближайшего населенного пункта 70 км и там уже все оповещены о сбежавших. Так и получилось. Не выдержав атак комаров, ночного холода и голода, ведь они ничего съестного в спешке не захватили, на третьи сутки, они пришли на перевал-базу и зашли, минуя выставленный заслон, в помещение к охраннику (не помню его фамилии, а жаль). Охранник, рядовой, уговорил их сдаться. Практически он их арестовал. Забрал оружие, вывел из кунга и повел в сторону оцепления.

Кто-то из охраны крикнул: «Бросай оружие» (хотя это противоречивый факт) и выстрелил в охранника. Ранение пришлось в область ниже живота. Это ему в благодарность за задержание особо опасных преступников. Инвалид, без возможности иметь детей. Солдат заслужил награду, а получил пулю (из источников – стрелявший был офицером из роты охраны).
Я эти три дня почти не спал. С 5 до 24 часов работа, а с 24 до 2-3 дача показаний следователям.
Я благодарен всему личному составу станции «Горький» за мужество и героизм за исключением одного офицера и одного прапорщика, которые не принимали участие в жизни части в трудные три дня. Все оружие было возвращено без проблем, хотя я имел много неприятностей: почему оружие выдавалось не под роспись. Какая чушь. Когда думать о росписях если неизвестно что тебя и всех ожидает в следующую минуту. Особо отмечаю наиболее отличившихся:
Лейтенант Кошелев Владимир Евгеньевич
Лейтенант Бояров Юрий Алексеевич
Прапорщик Стульба Николай (кажется Николаевич)
Сержант Латыпов (энергетик)
Младший сержант Сафронов (связист)
Младший сержант Венгер (связист), кажется Виталий
Рядовой Янгиров погиб
Рядовой (с перевал-базы не помню фамилии)
Служащих Стульбу Нину Ивановну и Румиевскую Марию Васильевну.
Я обращался к командованию Анадырского Центра, Магаданского Узла связи, офицерам из Военно-востановительного Управления Министерства связи СССР, с просьбой, чтобы отличившихся отметили наградами. Особенно после того, кок стало известно, что у Янгирова отец был танкистом. Его танк горел, а медсестра ему спасла жизнь, хотя сама поучила сильные ожоги. Они стали мужем и женой. Заключение врачей, после полученных ожогов, они не могут иметь детей. Но у них родился сын. Стал отличным солдатом и героем в глазах и сердцах сослуживцев. А на мои устные обращения отвечали: «Молчи, говори спасибо, что тебя не тронули (имея в виду должность, воинское звание)».
Через месяц, вернулся замполит Черников и решил увековечить память об этом трагическом случае, и героизме личного состава части. Посреди части из земли торчала железная балка приличных размеров. Сверху к ней был приварен болт. Так вот Черников, с моего согласия, решил к этой балке приварить, что-то напоминающее памятный знак. Он срезал этот болт, который оказался нулевым репером, за что я получил взыскание и задержку в присвоении очередного воинского звания старший лейтенант на один год.
В ноябре 1976 года из «Горького», по семейным обстоятельствам, я перевелся в другую часть «Казань», у меня был маленький ребенок.
Но была еще одна причина, из-за которой я перевелся. Этой причиной были взаимоотношения мои с моими подчиненными. Я не смог им приказывать, требовать. Вчера мы плечом к плечу спасали «Горький», а сегодня ..., как будто бы ничего не было? Что-то внутри сломалось. Я не мог стать «своим в доску». Это состояние невозможно описать. Чтобы понять, надо пережить.
Это было давно, многое стерлось из памяти. Я служил на станции «Рига», центре «Амур-1», самые лучшие воспоминания. Но «Горький» - это особая станция, это особенная страница моей жизни. «Горький» всегда в моем сердце. Наилучшие в начале и наихудшие в конце воспоминания. Слава всему личному составу июня 1975 года станции «Горький». Вечная память погибшим.
Стульба уволился и они остались в Анадыре. Привет и наилучшие пожелания. Бояров и Логацкий в Минске. Венгер был в Киеве. Кошелев был в Москве.