После смерти Льва девятого престол оставался вакантным в течение целого
года; римляне  не решались выбирать  первосвященника без санкции  императора
Генриха  третьего.  Во  время  этого  междуцарствия  споры  между римской  и
греческой   церковью,  поднятые   некогда  знаменитым   патриархом   Фотием,
разгорелись с  новой  силой  и  приняли  совершенно  непристойный  характер.
Греческая церковь утверждала,  что  ни учение, ни дисциплина западной церкви
не   согласуются  со   священным  писанием  и  со  священной  традицией,   а
следовательно,  являются  еретическими.  Римская  курия отвергала  греческую
церковь как антихристианскую организацию.

     Они спорили  по  поводу причастия,  значения  субботы и по  ряду других
вопросов,  которым обе  церкви придавали огромное значение; по существу,  их
дискуссия носила совершенно комический характер.

     Это была настоящая борьба двух лавчонок, конкурирующих между собой.
   
Одна церковь, например, упрекала другую в том,  что  она покупает  хлеб
для причастия  в городских  булочных, а затем  крошит этот хлеб  в церковное
вино и раздает причастие ложкой!
 
   "Более того, - писал патриарху Михаилу Керуларию римский епископ
     Гумберт, один из легатов, посланных Львом девятым в Константинополь для
борьбы  с ересями греческой церкви,  - вы режете ваши гостии железным ножом,
вместо  того  чтобы  ломать  их  пальцами  по святой  традиции,  сохраненной
иерусалимской церковью".

     "После  причастия,  -  продолжает Гумберт, -  если  останется несколько
крошек гостии,  мы их  не  сжигаем, а благоговейно  складываем в драгоценный
ларец и раздаем верующим на следующий день во время богослужения. В ваших же
греческих  церквах частицы  священного тела  господня  выбрасывают с мусором
ваших ризниц".

     Слыханное ли дело, божественный хлебец, символизирующий тело и душу
     Христа, бросают в мусор, священную гостию разделывают, как обыкновенную
пулярку,  на четыре части:  два бедра, два  крыла... простите, пожалуйста, -
две руки сына Марии! Мало того что несчастного распяли, его еще режут, мнут,
крошат,  чтобы  потом искромсанные части тела  бросить на свалку! И голодный
пес, роясь в отбросах, не ведая, что творит, проглотит святое сердце Христа.
Как ужасно быть богом - есть от чего содрогнуться!

     С  другой стороны, если  римская церковь поступает  более благочестиво,
сохраняя хлебные  крошки  в  драгоценном  ларце,  едва  ли  такая  процедура
приходится  верующим  по вкусу:  ведь они вынуждены есть вчерашние  остатки!
Подумайте только, какое чувство гордости охватывает каждого верующего, когда
он, тщательно  очистив  свою  совесть, стоит,  преклонив  колени,  собираясь
проглотить гостию, воображая тем самым, что бог обитает в его внутренностях;
колени ноют, а он, закатив глаза, умиленный, как и подобает в таких случаях,
высунул трепещущий  язык в  ожидании чего-то  вкусного и мысленно произносит
при виде приближающегося священника: "Наконец! После устриц, ничего я так не
люблю,  как  бодрящую  кровь моего  бога...  сейчас  меня попотчуют ею..." И
взамен получает черствые остатки!

     Нет, это уж слишком, это совсем не смешно!

     Гумберт, продолжая свою  параллель  между римской и греческой церковью,
выражался так:
     "Что касается нас, то, следуя  обычаям иерусалимской церкви, мы  кладем
на алтарь тонкие, чистые и цельные гостии.  После освящения мы преломляем их
руками  и даем  народу. Затем мы подносим  к устам  чашу с вином  как символ
крови Христа и вкушаем его с наслаждением".

     С наслаждением!.. Каков сластена!