Вот такая история.

ЗЫ. что то "фильм вчерашний вспомнился...

приписать полякам любовь к русским вроде не получится.
Однако в Польше в 2002 году вышла эта книга

DO NIEBA NIE MOŻNA OD RAZU

http://lwow.eu/wilczur/do-nieba.html

Ниже приведён весь отрывок из книги «Нельзя сразу на небо», представленный в сети Интернет.
Автор - Яцек Вилчур (Jacek E. Wilczur).
Фактически эта книга является хроникой уничтожения жителей Львова после занятия город
а немецкими войсками 30-го июня 1941 года. Также в ней описаны зверства украинских националистов,
мучения поляков и евреев.

Как пишет сам Вилчур:
"...22 июня 1941 через несколько часов после того, как на Львов, мой родной город, упали первые немецкие бомбы, я начал записывать всё то, что вокруг меня происходило. После занятия Львова немцами по-прежнему вёл свои записи, но уже записывал только важнейшие события. С 4 апреля по 1 октября 1942 и с 29 декабря 1942 до 29 сентября 1943 я находился в немецких тюрьмах"...

1941 – Начало уничтожения.

22 июня
Мы стояли перед входом в кинотеатр Коперник на улице Коперника, а учитель покупал билеты на утренний сеанс, который должен был начаться в 9 утра. Со стороны вокзала мы услышали взрывы как от артиллерийских снарядов или бомб. Очередь в билетные кассы двигалась дальше. Через минуту или две после этого взрывы раздались намного ближе, и мы услышали самолёты. Бомбы или снаряды ударили где-то рядом, потому что мы услышали грохот и падение стен, железа и стекла. Наш учитель сказал нам, что это, наверное, манёвры, но, несмотря на это, мы сегодня в кино уже не пошли. Учитель велел нам разойтись по домам и сказал, что, наверное, вопрос прояснится. После возвращения домой я узнал, что город бомбардировался. Несколько домов обрушились, были убитые и много раненых. Отец говорит, что это новая война.

23 июня
В нашем доме сегодня никто не спал. Впрочем, ночью продолжалась бомбардировка. В 5 часов утра объявили сводку из Москвы о внезапной агрессии на Советский Союз и о начале Германией войны. Сводка гласила, что эту войну Германия проиграет. С пищей не очень плохо, но уже ощущается её недостаток. Ещё можно купить простую и сушёную сельдь, хлеб, соль и другие продукты. С мясом уже хуже. В каком-то магазине несколько часов выдают сахар и рыбные консервы.

24 июня
Русские отступают и люди говорят, что со дня на день в город войдут немцы. Уже в нескольких точках города по отступающим русским войскам стреляли из окон и подвалов. Это группа украинских националистов и диверсантов1 в центре. Они занимают нескольких домов на Стрелецкой улице, на Стрелецкой площади и дома возле костёла Девы Марии Снежной (Panny Marii Śnieżnej). Нескольких из них русские схватили и расстреляли.

Другие по-прежнему стреляли по русским. Украинские националисты лишили свободы действий приходского ксёндза прихода Божьей Матери Снежной и оттуда, из костёльных окон, обстреливали войсковую колонну на Краковской площади. Русские направили танковое орудие для выстрела в сторону костёла, но люди просили их, чтобы не уничтожали польский костёл, потому что это не поляки обстреливают войсковую колонну, а украинские националисты. Офицер-танкист послал солдат, чтобы проверили, кто стреляет. Украинцев выкурили, и костёл остался целый.

25 июня
Русские объявили, что кто из жителей города хочет, могут отступать вместе с армией. Поезда выезжают с вокзала Подзамче и все так переполнены, что люди сидят в окнах. Выезжают главным образом семьи служащих и советских работников, но также много Поляков, которые не хотят попасть в немецкие руки.

Русские явно отступают не только из города, но вообще из всей Восточной Малой Польши. Несмотря на это говорят, что снова вернутся сюда. Отступающие колонны идут в боевом порядке. Перед ними и после них с боков под стенами домов идут солдаты с оружием, направленным в окна домов на противоположной стороне улицы. Время от времени солдаты стреляют. Теперь, после нескольких покушений, устроенных украинскими националистами, отряды уже внимательны. Если случится, что войсковая группа останавливается где-то на отдых, тогда солдаты отдают населению свой хлеб, консервы, нередко и бельё.

Город бомбят самолёты, у которых короткий путь из аэродромов до нас. Милицейские и заводские машины ежедневно свозят убитых в морги при кладбищах. Военные власти предупреждают, чтобы на улицах не поднимали никаких сумочек с конфетами или шоколадом. Будто бы существуют доказательства того, что немецкие диверсанты подбрасывают отравленную пищу. При этом они рассчитывают на то, что маленькие дети поднимают всё, что найдут. Люди говорят, что Сталин обещал Германии поражение. Нам не кажется, чтобы это могло быстро наступить, тем более что русские отступают.

28 июня
В нескольких местах города люди взломали и ограбили государственные магазины, словно никакой власти в мире уже не было. Так сделали там, где поблизости нет отделений милиции. Самое глупое то, что люди взламывают, например, магазины со спортивными товарами или магазины с письменными наборами. Жители ещё боятся трогать магазины в центре города, но на окраинах города мало где остался полный магазин. Впрочем, сами продавцы приходят под шумок и набирают из магазинов товары.

29 июня
Сегодня город уже был ничей. За весь день я видел двух русских солдат. Украинские националисты уже выходят из домов. Не боятся никого, потому что власти в городе нет. Будто бы немецкие патрули уже стоят на въезде в город со стороны Яновской улицы. Наиболее возбуждены евреи, которые боятся не сколько немцев, сколько украинских фашистов. Некоторые евреи уже сейчас отдают соседям-полякам на хранение свои самые ценные вещи, мебель, одежду и даже своих детей.

В городе уже нет магазинов, есть только разбитые помещения, в которых находились магазины. Люди растащили даже двери и дверные коробки. Интересно то, что им всё равно, что грабят – лишь бы не быть хуже других и тоже что-нибудь принести домой. Наши соседи – украинские националисты – уже сегодня таким взглядом смотрят на всех, что можно догадаться, что бы это было, если бы могли свободно действовать.

30 июня
Немецкие войска заняли город одновременно с нескольких сторон.2 Пехота вошла с улиц Жолкевской и Замарстыновской, а танки от Городецкой и Брюховицкого леска. Также со стороны Персенковки въехали немцы на мотоциклах и бронемашинах. Железнодорожный вокзал, Крепость, здания тюрьмы и почту заняли отряды украинских националистов.

Немцы готовят в котлах и походных кухнях под открытым небом и здесь выкидывают остатки. Около котлов крутится много бедноты и детей. В бывшем здании НКВД ещё можно найти картофель и остатки сухарей.

1 июля
Сегодня на Стрелецкой площади остановились автомобили, а одетый в немецкую форму солдат со знаками различия на погонах заговорил со мной по-украински. Спросил меня, где улица Чвартакув и потребовал показать дорогу. Один автомобиль был окрашен в защитный цвет, а второй – с будкой, покрытой палаточной тканью, на дверце шофёра которой были нарисованы стрекозы.

На улице Чвартакув был один дом, занятый немецкими войсками. Перед домом стоял караульный с автоматом на груди. Унтер-офицер дал мне пачку сигарет, половину хлеба и велел подождать. Через некоторое время унтер-офицер вернулся из здания с другими солдатами, среди которых также находились двое штатских. Когда у одного отогнулась пола пиджака, я заметил кобуру с пистолетом. Долго разглядывали меня, а потом один из штатских спросил по-польски, есть ли у меня желание заработать. Когда я ответил, что да, тогда спросил меня, умею ли я убирать, подметать и держать язык за зубами. Я сказал, что умею всё это, но он выразил сомнение, смогу ли я в одиночку сохранить в чистоте всё здание. Посоветовал мне, чтобы я нашёл себе ещё одного малыша, и мы вдвоём будем поддерживать чистоту в здании. Кроме того должны чистить ботинки и кожаные ремни.

Из города я привёл Кжисека (Krzyśka), с которым дружу. У них большое несчастье. Так же как в моём случае, Кжисек происходит из богатой семьи, у его родителей раньше были имение, фольварки. Сначала Советы, а потом немцы отобрали у них всё. Нам было разрешено спать в подвале рядом с котельной. Еды у нас достаточно и оба собираем в банки суп, хлеб и жир. Завтра это мы отнесём к себе домой. Перед обедом пойдёт Кжисек, а вечером я. Сегодня мы выбивали половики и во дворе жгли мусор. Кжисек говорит, что эти солдаты не такие обычные, если имеют в спальнях половики и пьют вино.

2 июля
Вечером украинская полиция тщательно облила бензином и сожгла большую еврейскую синагогу. Это было великолепное здание. Говорят, что такого второго нет в Европе. Синагога стояла на Старом Рынке, а огонь был такой сильный, что в домах вокруг неё оконные стёкла от жары вогнулись внутрь. Мои товарищи, которые живут поблизости и видели огонь с самого начала, говорили мне, что в огонь бросили нескольких евреев.
От немецкого солдата я получил пачку сигарет, которую отдал отцу. Также заработал одну немецкую марку за то, что показал дорогу немецким мотоциклистам.

3 июля
Сегодня мы с Кжисеком спали в котельной, когда под утро приехали украинцы в немецкой форме. Сегодня у нас с Кжисеком было довольно много работы, так как ботинки солдат были запачканы глиной, грязью и даже калом. У некоторых из них брюки были испачканы кровью. Эти в брюках более тёмного цвета также имели на них пятна, но трудно сказать, была ли это кровь или что-то другое. Один из солдат стирал у крана носовой платок, который был весь в крови. Их автомобили были забрызганы грязью и глиной. Мы чистили ботинки от 6 до 9 утра, а потом убирали двор.
В этот день мы заработали довольно много хлеба, швейцарского сыра и смальца. Нам не дают за работу деньги, только продовольствие. Всё отнёс домой. Буханку хлеба семья съела сразу, а остаток, это значит, ломтики и краюшки хлеба мама порезала и поставила в печь на сухари. Сигареты я отдал отцу, который, несмотря на трудности, не может бросить курить. Потом я отдал маме все деньги, которые мне удалось собрать за чистку ботинок солдатам на улице Чвартакув.

4 июля
Сегодня солдаты уехали поздно вечером, и я видел, как грузили оружие. Мы уже знаем наверняка, что они принимают участие в казнях. Возвращаясь, привезли с собой две машины гражданской одежды, очков, ботинок и портфелей. Кроме того в машинах было несколько чемоданов. Все эти вещи отнесли в большую комнату в партере дома и велели нам чистить. На одежде не было крови, но зато она была испачкана землёй и глиной. Унтер-офицер велел нам тщательно просматривать карманы и всё содержимое складывать в чемодан. Машины вернулись из Вульки, а солдаты проклинали подъезд к той части города.

5 июля
Был плохой день. Солдаты выезжали дважды: раз под утро, а раз поздно вечером. После возвращения побили меня и Кжисека так, что в этот день мы даже не пошли в комнату за супом. Заметил, что среди них есть два офицера с черепами на шапках и буквами SS на отворотах. Один из них говорит по-украински так, как будто никогда не служил в немецкой армии. Со второго выезда, то есть вечернего, солдаты привезли много одежды. Сегодня во время чистки одежды испачкали себе руки кровью, которая частично успела застыть. У меня есть немного хлеба со вчерашнего дня, но нам с Кжисеком не разрешают выходить за здание.

6 июля
Солдаты выехали ночью, а вернулись в 7 утра и пошли спать. Ботинки были забрызганы, нам приказали чистить автомобили внутри. В фургонах мы нашли несколько банкнот. Несло человеческими испражнениями. В чистке ботинок нам помогал один из водителей. Когда мы уже закончили работу, водитель сказал нам, что если мы кому-то расскажем что-нибудь из того, что происходит в доме на улице Чвартакув, то нас застрелят и бросят в уборную. В машине я нашёл золотое кольцо, которое отдал шофёру.

Во второй половине дня был какой-то праздник или что-то в этом роде. Ещё в обед весь двор был посыпан свежим песком. В этот раз украинцы помогли нам сжечь мусор. Привезли срезанные ветки пихты и украсили ими внутренности комнат. Сегодня вместо одного караульного на вахте стояли двое, в том числе один унтер-офицер. После обеда приехал грузовик, из которого вынесли ящики с водкой и вином, пачки шоколада, мясо и хлеб. Повар с двумя помощниками делали бутерброды и сервировали столы. В этом случае мы с Кжисеком получили довольно много горбушек хлеба и обрезков колбасы. В самой большой комнате, где стоял стол, висел портрет Гитлера, украшенный пихтой.

Около 18 часов приехали три автомобиля. Из них вышли офицеры и ещё один солдат в форме, но без знаков отличий. Эти проявили к нему большое уважение и пустили перед собой. Целый вечер пили в здании, а вопли были такие, что люди, проживающие напротив, останавливались на улице. У солдат много грампластинок, ставили одну за другой.

Часовые сменялись каждые полчаса и шли в здание пить. Один из них – называли его Стецько – дал мне 100 сигарет и коробку шпрот. Показал мне золотые часы и сказал, что это подарок за хорошую службу в Вермахте. Когда вечером гости уезжали, я стоял около входа в здание. Мужчина, одетый в форму без знаков различия, спросил у командира украинской роты, кто мы с Кжисеком такие. Офицер что-то ему объяснял и оба отошли в сторону машины. Поздно ночью караульный разбудил меня и Кжисека и отвёл нас к командиру. Тот спросил меня, знаю ли я, что за войска занимают это здание. Я сказал, что Вермахт.
Офицер велел мне рассказать о своём доме, о родителях и о том, как случилось, что я оказался на Стрелковой площади в момент, когда там остановились машины со стрекозами.

Потом офицер сказал мне, что здесь располагался отряд немецкой армии, который сражался с бандами диверсантов. Теперь отряд отправляется на фронт в Россию. Офицер дал мне и Кжисеку по три хлеба и несколько консерв для дележа. Кроме того разрешил нам выбрать себе на складе по одной паре ботинок.
Также сказал нам, что ради интереса армии нам нельзя никому говорить о том, что мы видели, так как в противном случае будем иметь дело с полевым судом. Когда мы с Кжисеком покидали здание на улице Чвартакув, я заметил, что некоторые солдаты собирались, затягивали ремнями большие полевые сумки и чистили чемоданы. Дома была большая радость от хлеба и банок со свининой. Ботинки отдал Юльке, потому что у меня есть другие, в которых до сих пор не ходил.

8 июля
Немцы вывозят машинами людей за город – на пески около Винников – и здесь расстреливают из пулемётов. Помимо евреев расстреливаются поляки – общественные и политические деятели, молодые католические священники.
Украинские националисты стоят на углах улиц и тщательно рассматривают проходящих. Время от времени кому-то приказывают отойти в сторону и уводят этих людей. Также задерживают красивых женщин – чаще всего евреек, но не только. Женщины иногда возвращаются, а иногда не возвращаются. В этом втором случае люди говорят, что чем более красивая, тем хуже для неё. Девушки наших соседей вернулись и теперь ни с кем не разговаривают. Сидят дома тихо и уже даже не прячутся от рыскающих немцев.

9 июля
Немцы заняли и уже обжили тюремные здания на улицах Лонцкого, Замарстыновской и Казимировской. В здание на Пельчинской улице свозят различных учителей, писателей, офицеров. Во Львове действует какая-то войсковая группа, которая не убивает простых евреев и простых поляков. У этих немцев есть список с фамилиями и адресами, кроме того местные украинские националисты служат им источником информации. Сначала всех арестованных свозят к себе, а потом на еврейское кладбище на улице Яновской. Их расстреливает специальная группа. Много таких людей во Львове уже забрали из домов и убили.

Эти немцы ходят в зеленоватых мундирах, а у некоторых из них в манжеты рукавов вшиты чёрные повязки. Также есть такие, у которых нашиты буквы SS, а кроме них – другие, без всяких знаков различия. На их машинах нарисованы символы птиц, стрекоз и комаров. Среди них больше всего украинцев, но также есть несколько немцев. Кроме автомата или винтовки каждый из них имеет ещё на поясе пистолет, а многие носят армейские штыки. Украинцы и немцы из специальной группы убивают людей в нескольких местах города. Самая лёгкая смерть у тех, кто умирает на лычаковских и клепаровских горках, потому что избегают избиения перед смертью.

Тогда ставят арестованных внизу под песчаным холмом, а немцы в них стреляют из винтовок и автоматов. После каждого залпа офицер или унтер-офицер, командующий казнью, подходит к лежащим и каждому ещё стреляет в голову. Хуже приходится людям, которых убивают в зданиях полиции и боевых отрядов. Перед смертью их ещё избивают.

11 июля
Во время казни на Кортумовых Горках одному из расстреливаемых удалось сбежать. Теперь он прячется рядом с нами, у соседа украинца, который его не выдаст, потому что сам против немцев. Этот беглец по профессии инженер-химик, перед войной работал на научном предприятии Львовского Политехнического института.

Днём он находится у соседа, а на ночь приходит к нам и спит на чердаке. Он боится разговаривать с чужими людьми, но нам он рассказал, как это было у Пташников. Его арестовали 2 июля и в тот же самый день, вечером, вместе с другими был перевезён в здание бывшей тюрьмы – Бригидку. Всех этих людей завели в коридор и держали в такой давке, что нельзя было шевельнуться, и некоторые оправлялись на месте. Через какое-то время их начали поодиночке вызывать в сторону двери, ведущей на внешний тюремный двор.

Когда арестант выходил из коридора, за дверью получал удар молотом в висок. Тогда падал, а стоящий сбоку украинец в форме Вермахта – вооружённый винтовкой с прикреплённым штыком – протыкал сердце и живот лежащего. Другие сразу оттаскивали тело и взваливали его на стоящий рядом большой автомобиль.

В момент, когда наш инженер должен был получить удар молотом, появился какой-то офицер в форме Вермахта, с чёрной повязкой, вшитой в манжеты рукава. Офицер приказал прекратить убийства и отозвал Пташников в сторону. Сразу же после этого остальные убитые были сложены в автомобиль, который выехал через ворота со стороны Карной улицы. Инженера и остальных заключённых ввели в коридор. В течение часа приехало десять больших машин, которые остановились возле входных ворот у Казимировской улицы. В каждую машину втолкнули столько арестантов, сколько получилось, а между одной и второй машинами на маленьких открытых автомобилях ехали Пташники. По Казимировской, Яновской улицам и новой построенной дороге машины ехали на Кортумовку и здесь остановились. Заключённых из первых машин расстреляли внизу, в маленьком овраге, куда их приводили по одному. Последним заключённым велели сбегать вниз и стреляли по ним сзади. Именно в этой группе был наш инженер. Когда люди начали сбегать, сзади раздались выстрелы и тут же крики поражённых людей.

Инженер бежал всё дальше, вплоть до края оврага. Так как в него не попала ни одна пуля, он влез на достаточно отвесную сторону пригорка и начал сбегать вниз, в сторону клепаровского леска. Пташники непрерывно стреляли, но вблизи инженера уже не было никаких арестантов. Немцы уже стреляли только по нему, но была ночь и плохая видимость. Инженер вбежал в лесок, а оттуда окружными дорогами пришёл в Клепаров, откуда он, переодетый в рабочего, добрался к нам.

14 июля
Собственно обычных казней нет. Немцы и украинская полиция убивают, где удастся, даже в подъездах домов. Стоит лишь о ком-то сказать, что был комсомольцем или, что является евреем, и уже такого застрелят или забьют до смерти прикладами и пинками. На Краковской площади украинцы убили двух мальчиков – поляков, о которых кто-то сказал, что они, наверное, евреи. Потом выяснилось, что мальчики были поляками, а их родители были дворниками на улице Легионов. Украинские националисты и немецкая полиция разыскивают организационные списки Партии, Комсомола и даже школьных пионерских организаций. По найдённым спискам забирают из домов людей – часто молодых юношей и девушек. Сначала их бьют и выпытывают фамилии и адресах других, а потом расстреливают на лычаковских песках, в Винниках и на Яновском кладбище. Часто случается, что перед казнью насилуют молодых девушек.

По городу ходят украинские националисты и ищут русские и польские книги. Взламывают двери библиотек, читальных залов и пункта проката, выносят книги на улицу, а затем сжигают их. Таким образом уже уничтожили много библиотек и частных собраний. Сожгли даже книги из школьных библиотек, книжные фонды в интернатах и бурсах.

ПРИМЕЧАНИЯ:
[1] Во время нападения на СССР Германия прибегла к применяемому ей всюду методу V колонны. Опорой для диверсионной деятельности на территории Западной Украины, другими словами, на прежних Восточных Окраинах РП, была Организация Украинских Националистов (ОУН). В 1940 году ОУН распалась на две фракции: мельниковцев и бандеровцев. Она сотрудничала с Германией.

Oficyna Wydawnicza ECHO
Warszawa 2002 Wydanie I

Ставить памятники голодомору, создавать музеи и вешать все зверства на НКВД  и русских это нормально?
А когда к стенке прижимают, то это "старое дерьмо"?

однако и на Украине кто то исправляет "навязанную истеорию

Я???
вы сначала посмотрите хотя бы тут - кто?

Вы в этом уверены? хотя повешенные по приговору были немцы.

А эти ответили?

"Gruppe Nachtigall" на улицах Львова. Впереди колонны обер-лейтенант Шухевич