Автор: Игорь Пыхалов
Человеку свойственно ошибаться. Как это ни прискорбно, не является исключением и процесс отправления правосудия. Сколь ни совершенны законы, добросовестны следователи, неподкупны судьи, вероятность вынесения неправедного приговора все равно остается. И когда такая ошибка обнаруживается, вполне естественно желание установить истину, вернуть доброе имя невинно пострадавшему, компенсировать нанесенный вред. Увы, процесс огульной реабилитации жертв сталинских репрессий, начатый Хрущевым и триумфально продолженный Горбачевым и Яковлевым, к торжеству справедливости никакого отношения не имеет. Он был вызван конъюнктурными политическими причинами и использовался для разрушения советского государства. Стоит ли удивляться, что некоторые из невинных жертв на поверку оказались столь одиозными, что вопреки господствующей ныне идеологии их пришлось повторно репрессировать?
Сталинские реабилитации
Вопреки расхожим представлениям, в сталинском СССР законы, как правило, соблюдались.
Это был вынужден отметить даже либеральнейший Алексей Казанник, назначенный на должность Генерального прокурора РФ 5 октября 1993 года, на следующий день после расстрела Дома Советов:
Знаете, я ведь шестидесятник. На юридическом факультете Иркутского университета нам давали (была хрущевская оттепель) задания написать курсовую работу на материалах тех уголовных дел, которые расследовались в тридцатые-пятидесятые годы. И к своему ужасу, еще будучи студентом, я убедился, что тогда даже законность в строгом смысле слова не нарушалась: были такие драконовские законы, они и исполнялись.
Нередкими были в те времена и оправдательные приговоры.
Так, во второй половине 1936 года судами было оправдано 8,1% обвиняемых по ст. 58-10 (антисоветская агитация),
в 1937 году — 2,4%,
в 1938-м 5,7%.
Для сравнения:
в 2001 году российские суды вынесли 0,5% оправдательных приговоров,
в 2002-м 0,77%,
а в I квартале 2003 — целый 1%
(Никольский А., Федюкин И. Карать стали меньше // Ведомости. Ежедневная деловая газета. 23 июня 2003. 106(906). С. 2).
Разумеется, были и невинно пострадавшие.
Причиной этому и засевшая в органах троцкистская агентура, и низкий уровень юридической грамотности тогдашних работников НКВД, и чрезвычайный накал борьбы с настоящими врагами нашей Родины, многочисленными и жестокими. Однако ошибки исправлялись. Уже в январе 1938 года на пленуме ЦК ВКП(б) про звучало осуждение практики огульного исключения из партии. Вот что говорилось в передовице «Правды» от 26 января 1938 года с примечательным названием «Реабилитировать неправильно исключенных, сурово наказать клеветников!»:
«Партия очищала, очищает и будет очищать свои ряды от тайных и явных врагов и их приспешников.
Однако к этой огромной очистительной работе поспешили примазаться шкурники и карьеристы, старавшиеся отличиться и выдвинуться на исключениях из партии, старавшиеся на этом прослыть бдительными партийцами. Рука об руку со шкурниками и карьеристами действовали и замаскированные враги, которые, крича о бдительности и требуя исключения ни в чем не повинных людей, заметали собственные следы, прикрывали показной, фальшивой бдительностью собственные преступления.
Пленум Центрального Комитета обязал партийные организации привлекать к суровой ответственности лиц, виновных в клевете на членов партии. За бездоказательные, голословные обвинения против честных коммунистов клеветник понесет строгую ответственность вплоть до исключения из партии и предания суду».
Важную роль в судебной практике сыграло Постановление ЦК ВКП(б) и СНК СССР «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия» от 17 ноября 1938 года, которое официально осудило многочисленные нарушения и злоупотребления в ходе большой чистки, а также ликвидировало внесудебные тройки на местах.
Суды должны были тщательно проверять материалы предварительного следствия на соответствие процессуальным нормам, не принимать к производству дела при неполном следственном материале и основанные лишь на собственных признаниях обвиняемых.
В результате в последующие месяцы суды и прокуратура возвратили НКВД на доследование более половины дел по политическим обвинениям, увеличилось число оправдательных приговоров.
Чтобы оценить масштабы тогдашней реабилитации, достаточно вспомнить, что лишь в 1939 году в Красной Армии были восстановлены 11.178 офицеров — свыше трети уволенных и арестованных в ходе большой чистки (РГВА. Ф. 37837. Оп. 18. Д. 890. Л. 4 7)
Судить нельзя. Реабилитировать
Но вот парадокс: многие из тех, кто в 1930-е фабриковали дела на невиновных людей и были за это по заслугам наказаны сталинским правосудием, также попали в хрущевские списки незаконно репрессированных.
Одним из таких ежовских «орлов» является комиссар госбезопасности 1-го ранга Станислав Францевич Реденс.
Начальник УНКВД по Московской области, а затем нарком внутренних дел Казахской ССР, он был осужден 21 января 1940 года Военной коллегией Верховного Суда СССР к высшей мере наказания за шпионскую деятельность, участие в заговорщической организации, действовавшей в системе НКВД, а также за массовые необоснованные аресты советских граждан.
В связи с неоднократными жалобами жены Реденса Анны Аллилуевой (сестра жены Сталина), ходатайствовавшей о реабилитации мужа, по делу в 1957 году была проведена дополнительная проверка.
Подтвердилось, что Реденс проводил массовые необоснованные аресты советских граждан, требовал от подчиненных ему сотрудников применения к арестованным мер физического воздействия и таким путем добивался от них вымышленных показаний.
С учетом этого 10 июня 1957 года в реабилитации Реденса было отказано.
Но не тут-то было.
После очередного обращения Аллилуевой к Хрущеву Никита Сергеевич распорядился реабилитировать!
9 ноября 1961 года Генеральный прокурор СССР Р. А. Руденко утвердил заключение о пересмотре судебного решения, а 16 ноября определением Военной коллегией Верховного Суда СССР уголовное дело в отношении Реденса было прекращено за отсутствием состава преступления.
В то же время в определении было указано, что «Реденс, работая начальником УНКВД Московской области и Наркомом внутренних дел Казахской ССР, производил массовые необоснованные аресты советских граждан, применял к арестованным незаконные методы следствия и допускал фальсификацию следственных материалов.
Эти его действия подлежат квалификации по статье Уголовного кодекса, предусматривающей ответственность за должностное преступление.
Однако в настоящее время решать вопрос о квалификации действий Реденса нецелесообразно («Реабилитация: как это было». Т. II. М., 2003. С. 393-394).
Вот так! О законности и речи не идет. Все определяется целесообразностью.
После начала перестроечных разоблачений дело бывшего главного казахского чекиста всплыло вновь. Выяснилось, что Реденс реабилитирован незаконно, однако ничего поделать с этим нельзя. Как было сказано в справке, составленной заместителем Генерального прокурора СССР И. П. Абрамовым и секретарем яковлевской комиссии Н. И. Савинкиным:
«В настоящее время отменить решение Военной коллегии Верховного Суда СССР не представляется возможным, так как с момента принятия судебного решения прошло более 27 лет, а в соответствии с законом (ст. 373 УПК РСФСР) пересмотр в порядке надзора определения суда о прекращении дела, влекущего ухудшение положения осужденного, допускается лишь в течение года со дня вступления его в законную силу. Ставить вопрос перед Верховным Советом СССР об изъятии этого требования закона в отношении Реденса считаем неоправданным» («Реабилитация: как это было». Т. III. М., 2004. С. 297).
Окончательно посмертная судьба Реденса была решена А. Н. Яковлевым на заседании комиссии Политбюро 17 октября 1989 года: «Надо, видимо, согласиться с предложением И. П. Абрамова и Н. И. Савинкина. Мы советовались с А. И. Лукьяновым, председателем Верховного Суда Е. А. Смоленцевым. Не будем входить в Президиум Верховного Совета СССР и не будем ничего давать в журнал «Известия ЦК КПСС». Все согласны?» (Там же. С. 303)». Понятно, что желающих возразить главному идеологу ЦК КПСС не нашлось.
Помертные злоключения пана Яворского
Один из первых случаев дереабилитации на постсоветском пространстве произошел на Украине.
Как мы помним, предвоенная советская пропаганда настойчиво внушала советским гражданам необходимость бдительности:
«Есть в пограничной полосе
Неписаный закон:
Мы знаем все, мы знаем всех
Кто я, кто ты, кто он».
Подобные предосторожности были отнюдь не бесполезны.
Так, 31 июля 1938 года жители села Степановка Ляховецкого района приграничной Каменец-Подольской области задержали явно подозрительного гражданина.
Несмотря на попытку откупиться, крестьяне проявили сознательность и сдали его пограничникам.
Задержанный оказался агентом польской разведки, 48-летним гражданином Польши Эммануилом Захаровичем Яворским, посланным на нашу территорию с заданием собрать сведения о воинских частях, дислоцированных в приграничной полосе, и об отношении местного населения к Советской власти.
20 октября 1938 года военный трибунал Киевского Особого военного округа приговорил Яворского к высшей мере наказания.
Определением военной коллегии Верховного Суда СССР от 17 декабря 1938 года приговор был оставлен без изменений, а 16 января 1939 года Президиум Верховного Совета СССР отклонил ходатайство Яворского о помиловании.
19 сентября 1995 года Яворский был реабилитирован военной прокуратурой Западного региона Украины.
Однако 26 августа 1996 года постановлением Генеральной прокуратуры Украины это заключение было отменено как необоснованное
(Вежнин В. «Накануне // Секретная служба». 2003. 1. С. 9).
Случай с Яворским далеко не исключителен. В последние годы Генеральная прокуратура Украины пересмотрела целый ряд архивных уголовных дел осужденных в предвоенные годы агентов польских спецслужб. Несмотря на то, что вот уже полтора десятилетия политику Киева определяют духовные наследники Бандеры, заинтересованные в том, чтобы максимально облить грязью советский период истории нашей страны, заключение Генпрокуратуры оказалось однозначным: все эти люди осуждены обоснованно и реабилитации не подлежат.
Евреи против полицаев
Провозгласив независимость, литовские власти с энтузиазмом принялись реабилитировать своих сограждан, пострадавших от советских оккупантов.
При этом их совершенно не смущал тот факт, что многие из «борцов за свободу» оказались нацистскими холуями.
Верховный суд «незалежной» Литвы не только оправдал их, но и присвоил им статус реабилитированных лиц со всеми вытекающими привилегиями повышенной пенсией, компенсациями, льготами на приобретение жилья и земельных участков.
Одновременно с этим постановлениями сейма и правительства были лишены всех льгот ветераны Великой Отечественной войны, сражавшиеся с гитлеровцами в составе Красной Армии.
Однако здесь возникла неожиданная проблема.
Разумеется, не с Россией.
На вялые протесты российского МИДа власти маленькой, но гордой республики откровенно плевали.
Возмутились международные еврейские организации.
В результате в 1995 году в соответствующий литовский закон была внесена поправка, предусматривающая возможность отмены реабилитации.
Первой ласточкой стал Пятрас Крикщюнас, реабилитированный в 1991 году как участник сопротивления оккупационному режиму.
В сентябре 1997 года он был лишен реабилитации Верховным судом Литвы.
В 2001 году отдел спецрасследований генеральной прокуратуры Литвы обнародовал список из 76 лиц, чья причастность к геноциду евреев во время Второй мировой войны была установлена после дополнительной проверки.
Все они были осуждены советскими правоохранительными органами, однако затем реабилитированы литовскими властями
(Афанасьева Г. «Правосудие после жизни?» // Московские новости. 28 октября 2001. 40(1107). С. 12).
Процесс дереабилитации литовских прислужников Гитлера продолжается.
А вот до Эстонии у мирового сионизма руки пока не дошли.
Поэтому там каяться в сотрудничестве с нацистами категорически не желают.
Согласно информации, размещенной на сайте Генеральной прокуратуры РФ, в мае 2005 года Президиум Ленинградского областного суда отказал в реабилитации бывшему эстонскому эсэсовцу В. (к сожалению, фамилия полностью не указана).
Ранее прокуратура Ленинградской области, рассмотревшая обращение о реабилитации гражданина В. в качестве жертвы политических репрессий, также вынесла заключение об отказе в реабилитации.
Прокуратурой Ленинградской области рассмотрено обращение о реабилитации гражданина В., отбывавшего наказание на территории области за измену Родине и вновь осужденного за побег. В обращении указывалось, что он реабилитирован в Эстонской Республике по предыдущей судимости, и предлагалось реабилитировать его в Ленинградской области как осужденного за побег из мест лишения свободы (Обрезаненко И. «За победу!» поднимет стопку 9 Мая бабушка Нина — бывшая фашистская пособница» // «Ваш тайный советник». 8 мая 2006. 17(196). С. 9).
По данным Генпрокуратуры, в 1942 году В. добровольно вступил в германскую армию, в 1943 году — в эстонский легион СС, где дослужился до звания унтершарфюрера. В составе войск СС принимал участие в боях с Красной Армией. В 1945 году он был приговорен к 10 годам лишения свободы. В 1947 году В. совершил побег из мест отбывания наказания, был задержан и вновь осужден.
Согласно мнению российской Генпрокуратуры, решение о реабилитации В., принятое нынешней эстонской юстицией, противоречит законодательству РФ, согласно которому лица, обоснованно осужденные по обвинению в измене Родине в форме перехода на сторону врага, реабилитации не подлежат:
«Гражданин В. состоял членом организации СС, воевал против СССР в составе войск СС, имел офицерский чин. Эти действия были отнесены международными нормативными актами к преступным, в частности законами и директивами Контрольного Совета в Германии в 1945-1946 годах. Являясь гражданином СССР, он добровольно участвовал в войне против СССР на стороне фашистской Германии, то есть оказывал помощь иностранному государству в проведении враждебной деятельности в ущерб безопасности СССР. Аналогичные действия квалифицируются как государственная измена и ныне действующим в РФ уголовным законодательством» (Там же).
Бабушка-надзирательница
Нина Михайловна Грязнова-Лапшина на вид кажется всего лишь безобидной старушкой.
Накануне войны будущая нацистская прислужница работала учительницей начальных классов в школе в Порховском районе Ленобласти.
После оккупации немцами пригородов Ленинграда она отказалась от эвакуации и предпочла остаться уборщицей на военной кухне одной из немецких частей, а также продолжала преподавать в гимназии уже в Гатчине, не скрывая своих прогитлеровских взглядов.
Оттуда осенью 1943 года немцы отправили ее на курсы по подготовке командиров лагерей трудовой повинности.
Окончив их в числе лучших, бывшая учительница была назначена начальником женского трудового лагеря 6 под Нарвой, где в ее подчинении находилось 250 русских девушек.
Она получала за службу немецкий военный паек и 90 марок (900 рублей). Для сравнения заметим, что рядовой каратель, служивший у немцев, получал лишь 100 рублей.
Грязнова-Лапшина настолько усердно старалась угодить своим немецким хозяевам, что ее фотоснимок был опубликован в издаваемой оккупантами русскоязычной газете «Северное слово».
Впоследствии это стало вещественным доказательством ее вины.
За малейшие провинности (например, опоздание ко сну на несколько минут) она отправляла невольниц в бункер, лишала еды, заставляла женщин рыть окопы для немцев без одежды и обуви в мороз; мыть общественные уборные и т. д.
Проходящие по делу свидетельницы, бывшие заключенные ее лагеря, вспоминают, что она не раз проводила собрания, на которых призывала всех принять присягу фашистскому режиму.
Осенью 1944-го лагерь был расформирован, и Грязнова-Лапшина добровольно вступила в ряды власовской армии, потом окончила военную школу пропагандистов и была представлена к присвоению звания лейтенанта вермахта. Она вела радиопередачи на русском языке, в которых призывала наших солдат переходить на сторону Гитлера.
В материалах допроса значится лишь одна оправдательная фраза: «Я встала на преступный путь изменницы Родины под влиянием немецкой пропаганды, сообщавшей, что Красная Армия разгромлена» (Горбунова Н. «Эхо войны // Версия в Питере». 11.07.2005. 26).
Арестованная 5 ноября 1945 года немецкая прислужница была осуждена к 20 годам лагерей по статье 58-1а УК РСФСР «Измена Родине», однако вышла на свободу через 10 лет: «у Грязновой на свободе оставалась старая и больная мать, которая направила просьбу снизить срок заключения».
В мае 2002 года Нина Михайловна была реабилитирована прокуратурой Ленинградской области на основании ст. 3 и ст. 5 Закона РСФСР «О реабилитации жертв политических репрессий».
Однако после публикации в одной из центральных газет летом 2005 года ее реабилитация была отменена решением Ленинградского областного суда.
* * *
Приведенные мною случаи — лишь вершина айсберга. Сегодня как в РФ, так и в других бывших советских республиках антисталинизм фактически является официальной идеологией. Поэтому подобные истории, как правило, не афишируются, проходят незамеченными.
Конечно, в сталинское время были и осужденные безвинно. Однако их дела пересматривались в индивидуальном порядке в соответствии с действовавшим законодательством. И если выяснялось, что кто-то и в самом деле осужден незаконно, то он восстанавливался в правах.
В этом принципиальное отличие сталинского правосудия от хрущевских и горбачевско-яковлевских реабилитаций. Последние, как мы могли убедиться, отнюдь не были восстановлением законности, а носили ярко выраженный заказной характер, являясь частью пропагандистской кампании по разоблачению культа личности. Подобные огульные реабилитации идут лишь во вред тем, кто был осужден действительно несправедливо, поскольку благодаря стараниям нынешних борцов с тоталитаризмом они оказываются в сомнительной компании уголовников, нацистских преступников, предателей и прочей подобной публики.