Пуришкевич Владимир Митрофанович (1870, Кишинев - 1920, Новороссийск) - политический деятель. Родился в семье помещика. В 1895 с отличием окончил историко-филологический факультет Новороссийского университета в Одессе. Писал сатирические стихи и был признанным оратором. Карьеру начал как земский деятель в Бессарабской губернии, продолжил в Министерстве внутренних дел, с 1904 являясь чиновником особых поручений при В. К. Плеве. Осенью 1905 вместе с А.И. Дубровиным стал создателем монархической партии "Союз русского народа", а после ее раскола в 1908 возглавил "Русский народный союз имени Михаила Архангела". Пуришкевич получил известность своими выступлениями во II, III и IV Государственных думах. С началом первой мировой войны в 1914 прекратил партийную деятельность и стал начальником армейского санитарного поезда. После военных неудач весны-лета 1915 требовал усиления власти для успешной борьбы с революцией и на фронте. В 1916, возможно, был одним из участников убийства Г.Е. Распутина. После Февральской революции 1917 выступил против Временного правительства. После Октябрьской революции 1917 создал офицерскую организацию (кстати, действовавшую подпольно в тылах белых войск) для борьбы за восстановление монархии. В ноябре был арестован Петроградской ЧК. Был приговорен ревтрибуналом к четырем годам принудительных общественных работ, но освобожден Ф.Э. Дзержинским и Н.Н. Крестинским в связи с болезнью сына под честное слово не вести партийной деятельности, а затем амнистирован. Уехав на юг, сотрудничал с А.И. Деникиным. Издавал черносотенный журнал "Благовест". Умер от сыпного тифа.

+ + +

ПУРИШКЕВИЧ Владимир Митрофанович (12.08.1870—11.01.1920), организатор и руководитель Русского Народного Союза имени Михаила Архангела (РНСМА).
Родился в Бессарабии, в Кишиневе, по материнской линии потомок декабриста А. О. Корниловича, поляка и католика. Дед по отцовской линии — молдаванин, протоиерей, получивший потомственное дворянство. Отец Митрофан Васильевич (1837—3.05.1915) окончил Ришельевский лицей в Одессе, служил судебным следователем, был почетным мировым судьей, гласным Аккерманского уездного и Бессарабского губернского земств. Благодаря удачной женитьбе, получил крупное землевладение, в результате его сын Владимир стал крупным землевладельцем — 1600 десятин земли. Он так же, как и сын, был участником монархического движения, членом Русского Собрания (РС) с 1908, а в 1910 даже членом Совета РС. Пуришкевич-младший окончил гимназию с золотой медалью, а затем в 1895 историко-филологический факультет Новороссийского университета. Гуманитарное образование наложило отпечаток на его политическую деятельность, — Пуришкевич был блестящим оратором, писал недурные стихи и эпиграммы на политические темы. Он был весьма плодовитым публицистом и поэтом (писал под псевд. Павел Дупенский, Всеволод Незнамов, В. Чарский и В. Кевлич). После окончания университета начал карьеру в родных местах, был гласным Аккерманского уездного и Бессарабского губернского земств, в 1898 стал председателем Аккерманской уездной земской управы Бессарабской губ. В 1901 перебрался в Петербург, где состоял чиновником, прикомандированным к Главному управлению по делам печати МВД.

В 1906 избран депутатом II Государственной Думы от Бессарабской губ., с этого времени и до 1917 был профессиональным политиком. Пуришкевич избирался депутатом III Думы (также от Бессарабии) и IV Думы от Курской губ. (Пуришкевич повздорил с бессарабскими правыми деятелями, которые проводили политику соглашательства с октябристами, и был включен Н. Е. Марковым в избирательный список от Курской губ.). Был членом фракции правых (до нояб. 1916), одним из главных ораторов правых по принципиальным политическим вопросам. Как депутат III Государственной Думы отстаивал законопроект о постройке Амурской железной дороги, отмечал ее значение для переселения русского крестьянства и для государственной обороны. Будучи депутатом Думы, выступал с разоблачениями левой профессуры и студентов. В 1909 обвинил левых студентов в финансовых махинациях, а они, используя свои связи в суде и адвокатуре, привлекли Пуришкевича к суду. Его защищали П. Ф. Булацель и Г. Г. Замысловский, в итоге Петербургский окружной суд 29.11.1909 оправдал Пуришкевича.

Будучи монархистом по своим убеждениям, Пуришкевич принимал активное участие в организациях правого толка. С первых лет существования РС был действительным членом Собрания (как и его жена Анна Николаевна), неоднократно избирался членом Совета РС. Пуришкевич был одним из самых активных членов старейшей монархической организации, часто выступал с докладами в РС. Причем его доклады, как правило, собирали наибольшее число слушателей по причине своей актуальности и из-за ораторских способностей докладчика. В числе наиболее важных и интересных докладов стоит отметить следующие: «Современный университет и его герои» (14.12.1907), «Современное положение Кавказа» (нояб. 1908), «Развал Санкт-Петербургского университета» (4.04.1910), «Третья Государственная Дума в запросах правительству» (10.02., 17.02. и 24.02.1912), «Русский народный учитель» (19.02.1914), «Сельская учебная школьная книга» (7.03.1914) и др.
Вскоре после основания Союза Русского Народа (СРН) вступил в его ряды и сразу выдвинулся в число лидеров Союза. 23.06.1909 в открытом письме редактору немецкой газеты «Neue Preussische Zeitung» Пуришкевич писал: «Я имею счастие быть инициатором вместе с доктором Дубровиным Союза Русского Народа: мощной, политической, глубоко национальной организации». Это — некоторое преувеличение, в числе инициаторов Союза Пуришкевича не было, но уже в сер. 1906 он стал товарищем председателя Главного Совета СРН, оттеснив на вторые роли первых товарищей председателя А. А. Майкова и А. И. Тришатного. С присущей ему энергией Пуришкевич занялся организационной работой в Союзе, рассылал в различные места уполномоченных Главного Совета для создания отделов СРН, во многом благодаря его стараниям в 1906 было созвано три съезда уполномоченных отделов СРН.

Пуришкевич был автором целого ряда воззваний и циркуляров Союза, одним из организаторов в столице чайных-читален СРН. Он организовал при СРН Издательский комитет, который издавал монархическую литературу на его личные средства и привлекаемые им пожертвования, председателем комитета был близкий к Пуришкевичу А. В. Ососов. Подпись Пуришкевича стоит под Уставом СРН наряду с подписями А. И. Дубровина и А. И. Тришатного. В составе делегации СРН Пуришкевич принимал участие в работе Третьего Всероссийского Съезда Русских Людей в Киеве 1—7 окт. 1906. Выступал по вопросу об изменении избирательного закона, предлагал поддержать почин бессарабского дворянства о пропорциональных выборах, о выделении евреев в отдельную курию, он был избран в состав комиссии для выработки решения по этому вопросу. По вопросу объединения монархистов Пуришкевич поддерживал тех, кто выступал за группировку монархических сил вокруг трех центров: РС, СРН и Всенародного Русского Союза. Съезд в итоге принял примерно такое постановление (Пуришкевич входил в состав комиссии по выработке и этого решения), учредив Главную Управу Объединенного Русского Народа в составе представителей от РС, СРН и Всенародного Русского Союза (кн. М. Л. Шаховской, А. И. Дубровин и прот. И. И. Восторгов). Активное участие Пуришкевич принимал в Четвертом Всероссийском Съезде Объединенного Русского Народа в Москве 26 апр.—1 мая 1907, где выступал с докладами и речами, был избран в Комиссию по внесению изменений в Устав Объединенного Русского Народа — своего рода руководящий орган из 6 чел. (прот. И. И. Восторгов, В. А. Грингмут, А. И. Дубровин, Пуришкевич, кн. М. Л. Шаховской и А. А. Чемодуров). Он стал также членом Правления Всероссийского Национального Фонда для материального обеспечения интересов русского народа, куда вошли 6 видных деятелей патриотического движения: прот. И. И. Восторгов, В. А. Грингмут, А. И. Дубровин, П. А. Крушеван, Пуришкевич и кн. А. Г. Щербатов.

Однако постепенно Пуришкевич сосредоточил в своих руках большую власть и пытался единолично решать некоторые принципиальные вопросы (о предвыборных блоках и др.), что вызвало недовольство со стороны А. И. Дубровина, и отношения между председателем и товарищем председателя Главного Совета СРН сделались весьма натянутыми. А после 15.07.1907, когда на Съезде уполномоченных СРН в Москве противники Дубровина распространили злую эпиграмму на него, которую написал Пуришкевич, отношения резко обострились. Столкновение двух лидеров СРН привело к полному разрыву и выходу Пуришкевича осенью 1907 из состава Союза, в это же время из СРН вышли или были исключены и некоторые его сторонники (прот. И. И. Восторгов, И. И. Баранов, В. А. Андреев, В. Л. Воронков, А. В. Ососов и др.). Впоследствии противники Пуришкевича обвиняли его в том, что, уходя, он выкрал документы Союза. Сразу после ухода Пуришкевича из СРН А. И. Дубровин упорно молчал, не желая дать повод к кривотолкам. Вскоре у Пуришкевича в стенах Думы произошла стычка с Милюковым, когда он назвал лидера кадетов подлецом, и, не дождавшись от Милюкова вызова на дуэль, публично назвал его «трусом, врагом Отечества, рабом похотливых желаний еврейской массы». Кадеты, желая его дискредитировать, пустили слух, что Пуришкевич — вор, стащивший документы у Дубровина, тогда лидер СРН выступил с публичным опровержением этих слухов, заявив, что Пуришкевич ничего не крал (впоследствии, правда, Дубровин говорил прямо противоположное: подтверждал слух о том, что в свое время Пуришкевич выкрал некоторые документы Союза).

Выйдя из состава СРН, Пуришкевич основал в нояб. 1907 Русский Народный Союз имени Михаила Архангела, в котором, несмотря на просьбы соратников, долгое время отказывался занять должность председателя, оставаясь товарищем председателя. Однако и после организационного размежевания отношения Пуришкевича и Дубровина остались неприязненными, Дубровин нередко обвинял Пуришкевича и РНСМА в раскольнической деятельности, в паразитизме, в попытках переманить на свою сторону местные отделы СРН и т. п. Стычки между двумя вождями патриотического движения продолжались. Так в мае 1910 в период накала борьбы с «обновленцами», которых поддерживал Пуришкевич, одна из заметок Дубровина в «Русском знамени» была подписана «почетный и действительный председатель», хотя к тому времени он был только почетным председателем, в тот же день ему позвонил Пуришкевич и, по словам Дубровина, наградил «такими выражениями, которые вряд ли кто решился бы запечатлеть на бумаге». А уже в нояб. 1910 председатель СРН был приглашен на торжественное собрание РНСМА, посвященное 3-й годовщине основания Союза. Дубровин прислал телеграмму с поздравлениями и извинениями, что прибыть не может. В ответ за подписью Пуришкевича ему была направлена ответная телеграмма, в которой, в частности, были такие слова: «Многолюдное общее собрание членов Русского Народного Союза имени Михаила Архангела, заслушав с большим подъемом чувств оглашенную мною телеграмму Вашу в день третьей годовщины Союза, поручило мне приветствовать Вас, Александр Иванович, и выразить чувства полнейшего духовного единения Союза Михаила Архангела с Вами, духовным вождем Союза Русского Народа… Привет Вам, старый брат по оружию». Правда, некоторые сторонники Дубровина видели и тут лукавство, предполагая, что телеграмма написана только для того, чтобы задеть их лидера, назвав его «духовным вождем», тогда как он сам и его сподвижники считали его и действительным вождем Союза.

Пуришкевичу все-таки удалось создать из РНСМА довольно сильную и влиятельную организацию. Учреждение Союза благословил св. прав. Иоанн Кронштадтский; используя свои возможности, как депутата Государственной Думы, Пуришкевич привлек к участию в Союзе целый ряд видных правых деятелей. Членами Главной Палаты РНСМА в разное время были: члены Госдумы С. А. Володимеров, проф. А. С. Вязигин и Г. А. Шечков; известные в монархических кругах И. И. Баранов, Г. В. Бутми, К. И. Дружинин, Ю. С. Карцов, Н. Д. Облеухов, В. М. Скворцов, П. П. Сурин, проф. Ф. А. Хлеборад и др. Немало авторитета прибавило Пуришкевичу издание уникальной «Книги Русской Скорби», он был председателем Редакционной комиссии книги. Близкие отношения установились у Пуришкевичем с лидером московских монархистов прот. И. И. Восторговым, который долгое время был членом Главной Палаты РНСМА и во время своих многочисленных пастырских поездок по Сибири и Д. Востоку открыл немало отделов Союза (за заслуги перед Союзом московский протоиерей был даже избран почетным председателем РНСМА). В свою очередь Пуришкевич в самый разгар кампании против лидера московских монархистов стал членом Комитета по подготовке съезда Русских Людей в Москве 27 сент.—4 окт. 1909 («Восторговский» Съезд). Он принимал участие в работе Съезда при обсуждении основ деятельности правых организаций, а также вопросов печати. Пуришкевич был избран почетным членом Русского Монархического Собрания (РМС) — интеллектуального штаба монархистов Москвы, которым руководил прот. Иоанн Восторгов.
Пуришкевич всегда уделял большое внимание внешнеполитическим вопросам. До 1914 он был противником сближения России с Англией. В июне 1909 немецкая газета «Neue Preussische Zeitung» опубликовала его открытое письмо, в котором он протестовал против частых поездок на берега Темзы российских думских либералов, стремившихся способствовать сближению России и Англии. В письме он заявлял о том, что симпатии правых — на стороне Германии, и основаны они на верности монархическому принципу. Вместе с тем, Пуришкевич подчеркивал, что «не чувство симпатии к Германии говорит во мне и вызывает строки этого письма, я русский националист до мозга костей и не способен руководствоваться слюнявой сентиментальностью в вопросах исторических судеб моего народа». В февр. 1910 по докладу Пуришкевича Главная Палата РНСМА приняла постановление, в котором выражался протест по поводу того, как принималась в России делегация французских парламентариев (кадеты произносили едва ли не революционные речи), и предлагалась оригинальная мера, — в случае дальнейшего вмешательства французов в наши внутренние дела организовать поездку русских монархистов во Францию для пропаганды идей монархизма во Французской республике. По инициативе своего лидера РНСМА даже организовал в апр. 1910 специальную комиссию, которая имела цель бороться с систематическим вмешательством иностранцев в наши внутренние дела. Летом 1911 Пуришкевич посетил ряд городов Поволжья, где инспектировал отделы РНСМА и читал лекцию на тему «Проснувшийся Китай как угроза русскому переселенческому движению». Пуришкевич доказывал, что Китай проснулся от вековой спячки, а наши либералы, заполонившие печатные органы и систему образования, уверяют, что нет никаких оснований для беспокойства. В результате правительство может просмотреть опасность, как это было в случае с Японией.

В сент. 1911 после убийства П. А. Столыпина председателем правительства был назначен В. Н. Коковцов. Воспользовавшись этим поводом, правые разработали и подали на имя нового премьера важный документ — Докладную записку русско-национальных монархических организаций. В записке правые предостерегали нового премьера от уступок инородческим притязаниям и излагали свои пожелания по еврейскому, финляндскому и польскому вопросам. Пуришкевич был одним из авторов записки, наряду с И. А. Баженовым, А. Л. Гарязиным, Г. Г. Замысловским и проф. Н. О. Куплевасским. 19.03.1912 Пуришкевич был избран членом Устроительного Совета Всероссийских Съездов от РС, но в работе Пятого Всероссийского Съезда Русских Людей в Петербурге 16—20 мая 1912 участия не принимал (приехал только в день закрытия Съезда), т. к. был в это время у себя на родине, где проходили торжества в ознаменование 100-летия присоединения Бессарабии к России. Там, кстати, Пуришкевич получил царский подарок — портрет Государя с дарственной надписью. Зато активнейшее участие принял Пуришкевич в Шестом Всероссийском Съезде Русских Людей в Петербурге 19—23 февр. 1913, который был приурочен к торжествам по случаю 300-летия Дома Романовых. Он был избран одним из товарищей председателя Съезда, наряду с руководителями СРН и РС — Н. Е. Марковым и гр. Н. Ф. Гейденом, а также епископом Елисаветградским Анатолием (Каменским). Был одним из организаторов монархического Крестного хода, блистал ораторским мастерством на заседаниях и митинге в Михайловском манеже. В речи на митинге, встреченной бурей восторга, Пуришкевич в частности предложил классификацию врагов патриотического движения, которых он делил на страшных и нестрашных. «К последним надо относить жидов и инородцев, не проникшихся идеями русской государственности. Рожа жида всегда сама укажет нам спасительный исход. И инородцы не так уж опасны, ибо они действуют открыто. Революционеры, выступающие открыто, — тоже не страшны, ибо с открытым врагом знаешь, как себя держать, знаешь, как взяться за него и положить его на лопатки. Зато страшен враг скрытый. Это те, которые, пользуясь своим положением, стараются изобразить нас какой-то дикой бандой хулиганов. Остерегайтесь поэтому сановных шаббесгоев». Но самой главной своей заслугой Пуришкевич считал организацию Высочайшего приема делегатов Съезда в Зимнем дворце 24.02.1913 уже после закрытия монархического форума.

В 1912—13 Пуришкевич был одним из тех, кто немало сделал для того, чтобы было расследовано и доведено до суда дело о ритуальном убийстве отрока А. Ющинского. Уже в янв. 1912 были изданы принадлежавшие Пуришкевичу фотографии с тела и рубашечки умученного мальчика, средства от продажи которых лидер РНСМА передал в фонд им. А. Ющинского. Перед началом процесса по делу Бейлиса РНСМА издал брошюру И. Пранайтиса «Тайна крови у иудеев», значительная часть тиража которой была направлена в Киев. В окт. 1913 Пуришкевич разослал по всем отделам секретный циркуляр, в котором отмечалось, что «ввиду злобного шума, поднятого жидами и жидовской печатью всего мира вообще против обвинения жидов в ритуальных убийствах христиан», а также той травли, которую «жиды ведут против защищающих интересы матери убитого Ющинского, мужественных борцов за правду члена Государственной думы Георгия Георгиевича Замысловского и присяжного поверенного Алексея Семеновича Шмакова», Главная Палата призывает «морально поддержать этих доблестных и стойких разоблачителей жидовского изуверства», для чего предлагает немедленно послать им «телеграммы с выражением своего сочувствия, одобрения и уверенности в торжестве русской, против жидов, правды». 25.10.1912 Пуришкевич выступил в Государственной Думе с речью, в которой призывал Думу воспрепятствовать попыткам сословия петербургских присяжных поверенных оказать влияние на решение Киевского суда.

Большое внимание Пуришкевич уделял вопросам образования. Он принимал деятельное участие в организации академического движения в вузах Петербурга, выступал нередко с речами и докладами на темы образования. Весной 1913 по его инициативе и при его деятельном участии РНСМА издал книгу «Школьная подготовка второй русской революции», которая имела большой резонанс в обществе и правительственных кругах, побудила Министерство народного просвещения к принятию ряда мер охранительного характера. Пуришкевич стал основателем Всероссийского Филаретовского общества народного образования (устав утвержден 8.02.1914), одной из главных задач которого было противостояние разрушительным тенденциям в развитии отечественного образования. Правда, общество ничем особенным себя зарекомендовать не успело.

С началом первой мировой войны, подчеркивая, что отныне все политические противоречия отброшены, Пуришкевич демонстративно выехал на фронт в составе санитарного отряда А. И. Гучкова. Вскоре он организовал собственный санитарный отряд, который возглавлял до конца войны, нередко был в гуще боев. В связи с нападением Германии на Россию Пуришкевич отказался от своего прежнего германофильства, занял позицию верности союзническому долгу, став англофилом. По этой причине он яростно нападал на П. Ф. Булацеля, опубликовавшего в своем журнале «Российский гражданин» статью, в которой с монархических позиций протестовал против намерения Англии объявить императора Вильгельма II военным преступником. Пуришкевич резко отмежевался от Булацеля и его единомышленников, которым предложил покинуть ряды РНСМА. Более того, он направил телеграмму английскому послу Д. Бьюкенену, в котором обличал «рептильные газеты, считающие себя правыми», в «дерзком и бесконечно антипатриотическом поступке». От имени РНСМА, который является, по словам Пуришкевича, «одной из могущественнейших демократически-монархических организаций Империи», он выражал «глубокое восхищение Англии, нашему доблестному союзнику, жертвы коей на алтарь общего дела будут оценены рядом русских грядущих поколений».
Во время войны Пуришкевич практически отошел от руководства РНСМА (текущей деятельностью руководил Н. Д. Облеухов). Он все больше и больше расходился с другими правыми деятелями, занимая по целому ряду вопросов особую позицию. Помимо нарочитого англофильства (все правые традиционно склонялись к германофильству, а потому стремились к скорейшему окончанию войны ради сохранения монархического начала как в России, так и в Германии), Пуришкевич выступал также против проведения монархических съездов и совещаний, заявляя, что он приемлет в годы войны только те съезды, которые направлены на помощь армии. В отличие от всех монархистов, протестовавших против создания в Думе антимонархического Прогрессивного блока, Пуришкевич занял по отношению к блоку примирительную позицию. Возглавляемый им РНСМА не принял участия ни в одном монархическом совещании осени 1915, несмотря на то, что одним из организаторов Саратовского Совещания уполномоченных монархических организаций 27—29 авг. 1915 (Саратовское Совещание) и Нижегородского Всероссийского Совещания уполномоченных монархических организаций и правых деятелей 26—28 нояб. 1915 (Нижегородское Совещание) был Саратовский отдел РНСМА.

Со 2-й пол. 1915 Пуришкевич начал позволять себе выступления с публичной критикой правительства, именно он придумал ядовитое выражение, ставшее крылатым — «министерская чехарда» (9.02.1916 после речи Б. В. Штюрмера в Государственной Думе). Излюбленной темой выступлений Пуришкевича становятся нападки на проживающих в России немцев, среди которых было немало монархистов. Позиция Пуришкевича сначала вызывала недоумение у рядовых монархистов, а затем и откровенный протест. В н. 1916 в связи с его выступлениями в Государственной Думе Совет Монархических Съездов обсуждал эти вопросы, а некоторые из местных организаций РНСМА даже «потребовали его удаления с поста председателя». В 1916 Пуришкевич окончательно изменил монархическому движению, фактически став пособником врагов Самодержавия, хотя продолжал называть себя монархистом. В 1916 он публично подал руку лидеру кадетов и своему прежнему личному врагу П. Н. Милюкову. 3.11.1916 Пуришкевич был принят Царем, знавшим его как одного из вождей монархического движения. Этим воспользовались вел. кн. Георгий Михайлович и др. участники антидинастического заговора, которые добивались удаления Б. В. Штюрмера с поста премьер-министра и министра иностранных дел, и рассчитывали через посредство Пуришкевича, воспользовавшись доверием к нему Николая II, создать у Государя впечатление, что Штюрмером недовольны даже монархисты. Интрига достигла цели, скоро Штюрмер был отправлен в отставку. У Пуришкевича, кстати, были личные причины для недовольства Штюрмером. В окт. 1916 он организовал в Петрограде «Общество Русской географической карты», в котором был председателем. Целью Общества было обоснование границ России после победоносного окончания войны, этой картой должны были руководствоваться дипломаты на будущем мирном конгрессе для защиты интересов Русского Народа и определения территориальных интересов России. Однако Штюрмер отказался утвердить устав Общества, предпочитая по территориальному вопросу обратиться к Д. И. Иловайскому. Это еще больше настроило Пуришкевича против Штюрмера и т. н. «распутинцев».

19.11.1916 Пуришкевич окончательно перешел границу, очутившись с лагере врагов Самодержавия, — в этот день он произнес свою гнусную речь о «темных силах» в Государственной Думе, в которой он, на основании слухов и сплетен, обвинил ряд государственных деятелей в корысти, интригах, германофильстве и пр. Особенно досталось от него дворцовому коменданту В. Н. Воейкову, которого Пуришкевич на основании одних только сплетен, что тот за государственный счет провел железнодорожную ветку к своему имению, где был источник минеральной воды Кувака, остроумно и ядовито обозвал «генерал-от-кувакерии». В заключение он обратился с эффектным призывом к министрам отправиться в Ставку, пасть к ногам Царя и умолять Его избавить Россию от Распутина. Пуришкевич намеревался выступить с такой речью от имени правой фракции Государственной Думы. Однако фракция, ознакомившись с речью, единогласно (причем, тайным голосованием) отказалась признать Пуришкевича выразителем ее мнения, тогда он вышел из состава фракции, а место среди ораторов ему услужливо предложила одна из групп, входивших в Прогрессивный блок. Для внешнего наблюдателя, не осведомленного в эволюции взглядов Пуришкевича, эта речь произвела эффект разорвавшейся бомбы, его личность однозначно ассоциировалась с правыми, хотя речь его была осуждена сторонниками как А. И. Дубровина, так и Н. Е. Маркова.

В ночь с 16 на 17 дек. Пуришкевич не только словом, но и делом принял участие в свержении монархии, — своим участием в убийстве Г. Е. Распутина он приобрел сомнительную славу «застрельщика революции». Судя по показаниям, которые дал в 1931 ОГПУ Ф. С. Житков (один из солдат, привлеченных заговорщиками для заметания следов убийства), сам Пуришкевич прекрасно понимал суть убийства Распутина, ибо он говорил солдату, что «это первая пуля революции». 19 дек., когда было найдено истерзанное тело друга Царской Семьи и стало ясно, что убийцам не миновать наказания, Пуришкевич бежал на Румынский фронт. Участие в убийстве Г. Е. Распутина навсегда останется позорной страницей в биографии Пуришкевича. В янв. 1917 появились даже слухи, что Пуришкевич стал руководителем некоей «национальной партии», которая предполагала «путем дворцового переворота» «спасти Россию от революции и позорного мира». В н. 1917 Главный Совет СРН официально зафиксировал, что Пуришкевич перестал быть монархистом, предписав своим организациям исключить его из их состава как «революционера». Пуришкевич осмелился явиться в столицу только в начале февр. 7—8.02.1917 он провел заседание Главной Палаты РНСМА, на котором, по его настоянию, было принято решение, осуждающее планировавшийся монархический съезд, а членам Союза, которые осмелятся принять в нем участие, Главная Палата грозила исключением.

Причины измены Пуришкевича правому делу следует искать, прежде всего, в особенностях его характера. Многие знавшие его близко монархисты подмечали некоторые его черты, на которых можно было «играть». Его коллега по III Государственной Думе, лидер фракции правых проф. А. С. Вязигин в письме жене 24.04.1912 отмечал поразительные «доверчивость и легкомыслие Пуришкевича». Хорошо изучивший своего заместителя, а затем противника, А. И. Дубровин отмечал его вспыльчивость, раздражительность, грубость и пристрастие к ругательству. Самое обстоятельное и убедительное объяснение измены Пуришкевича дал его соратник по РНСМА Ф. В. Винберг. Он писал: «Талантливый, блестяще даровитый, редко образованный и начитанный, большого ума и больших творческих способностей, одинакового со мной, как мне не только казалось, но как действительно тогда и было, политического склада мыслей, Владимир Митрофанович мне очень нравился, и я был его горячим сторонником». Однако он «был чрезмерно обуян личными чувствами, как то — надменным самомнением, любовью к популярности и стремлением к исключительному преобладанию над всеми другими, большой пристрастностью и нетерпимостью к чужим мнениям, а потому и неуживчивостью характера, склонностью, под влиянием своих увлечений и чувств, не разбираться в средствах для достижения целей, и недостаточно обдуманно и осторожно относиться к тем или другим действиям своим». В своем безграничном самомнении Пуришкевич, по словам Винберга, особенно возненавидел Государыню Императрицу Александру Федоровну за то, что Она, по его мнению, недостаточно ценила и превозносила деятельность «гениального Пуришкевича» по организации санитарных поездов. Тогда как Государыня, стремясь искоренить интриги и соперничество в святом деле помощи раненым воинам, сознательно проводила политику по уравнению всех, труждающихся на этом поприще.

Разумеется, Пуришкевич с восторгом встретил февральскую революцию. Он опубликовал открытое письмо русскому обществу «Вперед! Под двухцветным флагом», надеясь, что его заслуги перед революцией будут оценены. Однако новая масонская власть не нуждалась в таком неуравновешенном союзнике, и Пуришкевич не был востребован ею. Надо отдать ему должное: он одним из первых обратил внимание на большевистскую угрозу и в 1917 опубликовал обращение «Без забрала: открытое письмо большевикам Совета петроградских рабочих депутатов». Видя, что наступает анархия, Пуришкевич буквально метался в поисках какой-то опоры. Он участвовал в частных совещаниях Государственной Думы, называя Думу «единственным очагом порядка», предлагал перенести ее заседания в Новочеркасск, где положение было более надежным. Принимал участие в Государственном совещании в авг. 1917. Пытался привлечь в свое «Общество российской географической карты» офицеров, встречался с Л. Г. Корниловым и А. И. Деникиным, но те не захотели иметь с ним дела. Своей бескомпромиссной борьбой с большевизмом Пуришкевич возвращал себе доверие здоровых сил русского общества. Так будущий Святейший Патриарх Алексий (Симанский) писал в конце авг.: «Умер бедный Штюрмер. Замучили его «гуманные» меры нового правительства, которое держало его без суда и следствия в течение пяти с половиной месяцев в тюрьме. Кажется, уже пора сказать всем этим правителям, что Россия не игрушка и нельзя ею шутить и браться управлять ею кому вздумалось. Надо послушать Пуришкевича».
Накануне выступления Корнилова Пуришкевич был арестован большевиками в Минске, доставлен в Петроград и помещен в «Кресты». После подавления корниловского выступления в середине сент. он был выпущен из тюрьмы и перешел на нелегальное положение. С 5 сент. по 24 окт. его брат М. М. Пуришкевич издавал в Петрограде газету «Народный трибун. Орган Пуришкевича», в которой печатались в основном материалы бывшего вождя РНСМА. Основной целью газеты была борьба с набиравшим силу большевизмом. После выхода из тюрьмы Пуришкевич предпринял попытку создать монархическую организацию на основе РНСМА. Организация призвана была, не провозглашая из тактических соображений требование восстановления монархии, мобилизовать силы для борьбы с анархией. В нее входили в основном офицеры (штаб-ротмистр Н. Н. де-Боде [начальник штаба], полковник Ф. В. Винберг, И. Д. Парфенов, Д. В. Шатилов и др.). Узнав о выступлении генерала А. М. Каледина, Пуришкевич и де-Боде составили письмо к генералу о своем присоединении к нему и о начале работы по созданию офицерских полков в Петрограде, но не успели его отправить, т. к. 18.11.1917 Петроградская ЧК арестовала всех членов организации (их выдал прапорщик Зелинский, который на суде отказался от своих показаний, заявив, что он — жертва большевиков). Это письмо стало главным обвинительным документом. Петроградский революционный трибунал рассматривал дело по обвинению Пуришкевича и его 13 единомышленников с 28.12.1917 по 3.01.1918 и вынес относительно мягкие приговоры: Пуришкевич получил 4 года принудительных общественных работ при тюрьме с зачетом предварительного заключения, остальные обвиняемые осуждены были на меньшие сроки. Пуришкевич подготовил речь для выступления на заседании трибунала, которая характеризует его взгляды того времени. Называя себя «убежденнейшим монархистом», он вместе с тем оправдывал свержение Самодержавия («революция не была заговором, акцией группы лиц»), утверждая, что сам «оскорбленный, изуверившийся в царской власти народ заставил ее уйти». Государыню называл «женщиной, имени которой я спокойно слышать не могу». Выдвигал «священное знамя Учредительного собрания», заявляя, что «у великого народа должно быть великое светлое будущее». Словом, взгляды Пуцришкевича в это время были довольно противоречивыми и путаными. Создав монархическую организацию, он сделал только первый робкий шаг к политическому покаянию.

В Петропавловской крепости он писал политические стихи — «Песни непокоренного духа». Особенно был возмущен Пуришкевич заключением Брестского мира. 18.03.1918 он написал стихотворение «Троцкий мир (воскресший иудей)», в котором называл заключенный договор «днем тризны по Руси». Это стихотворение показательно для характеристики эволюции взглядов Пуришкевича в заключении. В нем есть такие строки: «Но нет, Русь не умрет, наперекор стихиям,/ Мне сердце чуткое об этом говорит./ И будет жить она, и жала вырвет змиям,/ И за позор её заплатит внукам жид./ И цепью длинною грядущих поколений,/ Невиданной волны смирив жестокий шквал,/ В прах поверженный славянства дивный гений/ Перенесет девятый вал». Пуришкевич пророчил наступление часа, когда воскреснет «России спящий дух,/ Что так попутал бес лукавый,/ И русский Царь — её пастух/ В сияньи чистом мысли правой,/ Собрав заблудшие стада,/ И сонм вождей, лишенных страха,/ На славный русский путь здорового труда/ Вернет народ, что стал в руках жида/ Толпой преступников без шапки Мономаха». 17.04.1918 в связи с болезнью сына Пуришкевич был освобожден из заключения с условием не заниматься контрреволюционной деятельностью в течение первого года свободы, а 1.05. он попал под амнистию, объявленную декретом Петроградского совета.

В сент. 1918 Пуришкевич с матерью, бежавшей из-под ареста в Петрограде, прибыл в Киев. В янв. 1919, возмущенный аннексией Бессарабии, написал открытое письмо румынскому королю Фердинанду. Применения себе в Белой армии Пуришкевич, как и другие монархисты, не нашел. Он начал ездить по югу России с лекциями. 7.03.1919 выступил в Ростове-на-Дону с лекцией на тему «Россия вчера и сегодня. Россия завтра», в которой он нападал на Англию и выступал за союз с Германией. Это была полная ревизия политических взглядов: Пуришкевич таким образом расписывался в своем ошибочном англофильстве. Но вождям Белого движения, продолжавшим ориентироваться на Антанту, такие идеи пришлись не по вкусу. И на следующий день приказом градоначальника Пуришкевич был изгнан из пределов Ростовского градоначальства. Он уехал в Новороссийск, а затем в Екатеринодар, где хотел прочитать 13 и 14 марта два доклада, но и тут его ждал такой же прием. Кубанская Рада запретила Пуришкевичу читать доклад на эту тему. Только 7.05.1919 и только во Владикавказе ему удалось прочитать свой доклад. На Дону он безуспешно пытался создать «Всероссийскую народно-государственную партию». В 1919 пытался наладить издание газеты «В Москву», которая выходила в свет с эпиграфом «Бери хворостину, гони жида в Палестину». Однако по распоряжению ростовского градоначальника газета была закрыта.

В дек. 1919 он начал издавать в Ростове-на-Дону журнал «Благовест», имевший подзаголовок «журнал Русской Монархической Народно-Государственной мысли» (вышел, правда, только один номер). Материалы журнала оставляют двойственное впечатление о духовно-нравственном состоянии Пуришкевича. В статье «Преступность защиты Учредительного Собрания» он выступает с трезвой программой выхода из смуты, которой, увы, не было у вождей Белого движения. Пуришкевич писал, что в современных условиях большевистская власть в России «должна быть заменена властью беспощадного русского диктатора, обязанностью коего явится найти и жестоко покарать главных виновников, обративших Русский Народ в зверя». А преемником диктатуры «должен быть только русский Царь Самодержец». Белое движение, по мысли Пуришкевича, должно привести к восстановлению Царской власти, которая государственно поставлена «к открытой борьбе с еврейством». Однако тут же он заявляет, что ему, как и кадетам, ненавистна Романовская государственная политика, правда, пытается (причем, весьма невнятно) определить отличие своей позиции от кадетской.

В журнале напечатано очень трогательное стихотворение «Молитва», в котором рефреном звучат слова: «Боже, помилуй нас в смутные дни, / Боже, Царя нам верни!». В этом стихотворении есть такие слова: «Русское имя покрылось позором,/ Царство растерзано адским раздором,/ Кровью залита вся наша страна…/ Боже наш, в том есть и наша вина./ Каемся мы в эти страшные дни…/ Боже, Царя нам верни!». Это стихотворение можно рассматривать, как политическое покаяние Пуришкевича. Он скончался от тифа в Новороссийске вскоре после выхода журнала «Благовест». Точных известий об обстоятельствах его кончины нет, не известно также, довелось ли ему исповедаться и покаяться перед смертью. Его отпевал еп. Евлогий (Георгиевский), ничего об этом в своих воспоминаниях не сообщающий.

А. Степанов.

Использованы материалы сайта Большая энциклопедия русского народа - http://www.rusinst.ru