Автор фильма Владимир Познер: "Это был самый сложный для меня фильм. Несравненно сложнее, чем все остальные". Германия связана у меня прежде всего с детскими воспоминаниями. Я - военный ребенок. Помню бомбежки Парижа, моего деда расстреляли немцы, помню оккупацию Парижа, мы бежали из Франции после войны. Когда мне было лет 12, мой отец показал мне те документальные ленты, которые фигурировали на Нюрнбергском процессе. Немцы не просто убивали, они фиксировали процесс на пленку. У нас тоже убили черт-те сколько людей в лагерях, но никому не приходило в голову это снимать и фиксировать как некий опыт. Эти фильмы вызвали у меня чувство ужаса. В детстве я ненавидел немцев и вместе с ними ненавидел Германию. Мне пришлось там прожить 4 года с 1948 по 1952 год, это были самые тяжелые годы моей жизни. Я думал, что в Германию ногой не ступлю, но моя дочь вышла замуж за немца, живет в Берлине, там родился мой внук. Естественно, я ездил к ним. Этот фильм – моя попытка разобраться в себе и в том, кто такие немцы. Во время съемок я много ездил по Германии, бывал в самых разных местах. Берлин – интернациональный город. Там приятно, относительно мало высоких зданий, очень много зелени и старых зданий в стиле модерн. Вообще Германия, конечно, сказочная страна. Деревушки, небольшие города, как из сказки братьев Гримм. Поразительная чистота, порядок, поразительно все устроено. Пожалуй, меньше других городов мне понравился Мюнхен. Для меня он больше пахнет теми годами репрессий. Это мое личное восприятие. Мюнхен и Бавария в большей степени, чем другие регионы Германии, ассоциируются у меня с теми годами. Был я на Октоберфесте, где ревущие толпы пьяных и полупьяных немцев стреляют в финале из мушкетов. А вот Гамбург – совсем другая Германия. Вообще, конечно, нельзя не восхищаться местными достижениями, точностью, дотошностью. С одной стороны, дотошность вроде хорошее качество. И порядок – вещь хорошая. Но когда порядок переходит в чинопочитание – меня это не очень радует. Разговор с немцем отличается прямотой и даже резкостью. Ты получаешь ответ прямой и жесткий. Например, если некрасивая женщина спросит у немца: "А правда, я хороша или нет?" - немец ответит "Нет". Француз ответил бы: "Ну, разумеется, хороша!". Англичанин тоже нашелся бы, как ответить, чтобы не обижать девушку. Немец ответит: "Нет". О себе и своем прошлом немцы тоже говорят резко. Это, конечно, тоже производит впечатление. Мы были в Дахау – самом первом концлагере. Там ничего не осталось, кроме четырех печей и длинного кирпичного здания, в котором есть окна. На фото времен войны в здании свалены трупы, а на подоконниках стоят горшки с цветами. Я спросил у немцев, ведь есть же какой-то невероятный диссонанс между трупами и этими горшками? Местные жители не сразу меня поняли, мне ответили: "Такой был приказ". Хочу сказать, что это очень эмоциональная для меня картина. Это не роад муви с описанием местной кухни, обычаев и достопримечательностей. Я снимал этот фильм, чтобы избавиться от той тяжести, которая связана у меня с детских лет с Германией. И да, Урганта здесь меньше, чем в других фильмах. Съемки совпали с его почти ежедневными съемками "Вечернего Урганта", он смог приезжать только наскоками.