Остров Итуруп самый крупный в Курильской гряде. Его гавань выходит прямо в Тихий океан. Но из-за того, что все дно здесь устлано крупными камнями, большие корабли к берегу не подходят. Поэтому на рейде постоянно дежурили две баржи "Т-36" и "Т-97". 17 января 60-го года была смена 36-й. Рано утром начался сильный шторм. В считанные секунды поднялись 15-ти метровые волны, стальные тросы, связывавшие четырнадцатиметровое суденышко с берегом, порвало как нити. Баржу стало относить в открытый океан. Через несколько часов безуспешной борьбы со стихией команда приняла решение заглушить моторы и лечь на дрейф. Моряки не сомневались, что как только погода улучшится, их найдут спасательные суда. Шторм бушевал несколько суток. И за это время баржа оказалась далеко от советских берегов.

Из продуктов на борту было две банки тушенки, буханка хлеба и полтора килограмма свиного жира. «Было у нас еще ведра три картошки. В машинном отделении. На второй день сварили мы ее, но она так мазутом пахла, что не стали мы ее есть. Хотели выкинуть, но я сказал, пусть полежит. Через пару дней она пошла нормально», - вспоминает Асхат Зиганшин.

Тушенка и свиной жир закончились быстро. Оставалось еще ведро картошки, из которой несколько дней моряки готовили себе суп. Одна картофелина на четверых. Сначала каждый день, потом - только по четным. 23-го февраля, на день Советской армии и Военно-морского флота, график нарушили. Из последней оставшейся картошки приготовили праздничный обед.

По воспоминаниям Анатолия Крючковского, «на следующий день мы начали кушать кожу. Кожу мы снимали с сапог, в которых находились во время службы». С кирзовых сапог брали только носки и стельки, то, что сделано из натуральной кожи. Варили в океанской воде. Затем обжаривали в буржуйке. И чтобы еда получалась жирнее, кусочки смазывали солидолом. «Технический вазелин. Берешь кусочек кожи, солидолом помазал, проглотил и ждешь следующего дня», - рассказывает Крючковский. - И мыло, и зубную пасту - все мы пытались кушать. Даже варили пробковый матрас. И потом у нас продуктов никаких не было».

На 49-ый день у моряков оставались три спички и полчайника пресной воды. Через несколько часов их ждала голодная смерть. Но бог морей сжалился над ними. В этот день пришла помощь. «Мы спросили, кто они. Они сказали, что они американцы. Мы сказали, кто мы, и попросили, чтобы они оказали нам помощь», - говорит Анатолий Крючковский.

К тому моменту, когда советские матросы поднялись на палубу американского авианосца, они потеряли в весе по 30 килограммов. Буквально на руках их отнесли в душ, потом помогли побриться и выдали форму. Рваные бушлаты американцы постирали и вернули владельцам через несколько дней. Правда, без пуговиц. Их взяли на память. Экипаж советской баржи был курящий. Каждый получил по блоку сигарет. Курево морякам принес лично командир американского авианосца - адмирал флота. Американцы были очень приветливы. Им было сложно понять, какие чувства испытывали советские моряки, оказавшись на военном корабле ВМФ США.

«Я боялся, что когда я вернусь на родину меня, будут привлекать к какой-то ответственности. У меня этот страх был долгое время. Где-то год я под этим страхом ходил. Ощущал себя предателем и врагом народа», - делится воспоминаниями Асхат Зиганшин.

На третий день немного оклемавшимся морякам через переводчика сообщили, что они могут связаться с большой землей. Первый человек, с которым они говорили, был корреспондент газеты "Правда" в Нью-Йорке. Журналист посоветовал им много не болтать. Так что на пресс-конференции, которую американцы организовали прямо в море, старались не обсуждать ничего конкретного и больше всего боялись провокационных вопросов и предложений. И тем не менее, щекотливой темы избежать не удалось.

Асхат Зиганшин рассказаывает: «Может, вы боитесь возвращаться на родину? Оставайтесь здесь, мы предоставим вам убежище. Я сказал, что мне никакого убежища не надо. Я хочу домой».

В Сан-Франциско встречали представители советского посольства. Взамен морской формы США нашим морякам выдали гражданскую одежду. Оставили только ботинки. В американской обуви советские герои через несколько дней ступили на родную землю.

Так "четверку отважных", как назвали их центральные газеты, встречали в московском аэропорту. Каждый день был дальше четко распланирован. Встреча с видными советскими военноначальниками. Вечер в ЦК ВЛКСМ. Интервью на радио. Интервью "Комсомольской правде". Интервью на телевидении. Вся страна только и говорила, что о четверых моряках. Дома они оказались нескоро.

Вплоть до момента спасения, то есть в течение 49 дней, родные и близкие Асхата Зиганшина не знали ничего о его судьбе. Для всех он был пропавшим без вести, для некоторых дезертиром и предателем Родины.

«Считали, что дезертир: или в Америку сбежал, или домой убежал из армии. Круглые сутки охраняли родительский дом, - говорит Анвар Суфьянов. - Проверяли чердаки, подполы и в бане искали. А потом Америка подобрала их в Тихом океане, и весь мир об этом узнал, и все повернулось в другое русло. Начали в газетах печатать, по радио говорить. Мы, родственники, естественно, были рады за него. В те годы, конечно, было очень удивительно, что они друг друга не съели, в панику не ударились, не столкнули с корабля друг друга, то есть все это выдержали. То есть все это было удивительно».

Счастливое спасение Асхата Зиганшина и его товарищей односельчане восприняли с энтузиазмом. Школа, где он учился, буквально гудела. На стенах коридоров были вывешены его фотографии, отличные ведомости. В кратчайшие сроки был открыт музей. Появилась в селе и улица имени героя. На домашний адрес семьи Зиганшиных стали поступать письма. На адрес школы пришли стихи.

Из четверки отважных моряков теперь в живых только Крючковский и Зиганшин. Первый живет в Киеве, работает на судостроительном заводе. Второй под Питером. Профессию тоже не бросил. Судомеханик в спасательной службе. По паспорту ему шестьдесят три. Но недавно отмечал свой сорок второй день рождения. Считает, что 7 марта 1960 года, когда его спасли, он родился во второй раз. В память о тех временах - большое количество фотографий, картина и макет той самой баржи. И еще ключ от города Сан-Франциско, врученный сержанту Зиганшину в 60-м году. На один из юбилеев московские кондитеры прислали подарок. Асхат Зиганшин есть его не стал. С некоторых пор ботинки, пусть даже сделанные из шоколада, не кажутся ему аппетитными.

http://www.vesti7.ru/news?id=642

Юбилей, получается, пятьдесят лет
И не стали есть друг друга эти хлопцы, несмотря на голод и т.д.
Вот это характеры!
В новостях-то хоть показали где?