После небольшого совещания было решено упразднить министерство обороны – демократической стране незачем иметь громадную армию, ведь она ни на кого не собирается нападать. А для защиты от международных террористов всегда можно пригласить миротворцев НАТО. Также после небольших дебатов решено было отказаться и от министерства иностранных дел. Зачем держать такой прожорливый коррумпированный аппарат? Да и сегодняшний глава МИДа Сергей Лавров окончательно опозорил звание российского дипломата, похоронив все достижения его предшественника Андрея Козырева. Гарри Каспаров с цифрами убедительно доказал, что для дипломатических функций гораздо выгоднее воспользоваться аутсорсингом, предоставляемым американских Госдепом. Потом лидеры оппозиции пришли к выводу, что и большинство нынешних министерств проще распустить, пойти по пути демократической Джорджии. Таким образом, можно наиболее успешно победить коррупцию.
- Льва Натановича Щаранского мы предлагаем в предводители интеллигенции и дворянства! - воскликнули молодые люди Роман Доброхотов и Илья Яшин. Немцов снисходительно закашлялся.
- Куда там! Он не меньше чем комиссаром по Восточной Европе будет. А то и выше подымай - в диктаторы!
- Да что вы, господа, - сказал Каспаров, - предводитель – дело десятое! О президенте нам надо думать, а не о предводителе. Давайте начнем с президента. Я думаю...
- Господина Каспарова! – восторженно закричал Михаил Шнейдер. – Кому же еще взять бразды над всей Россией?
- Я очень польщен доверием...- начал Каспаров.
Но тут выступил внезапно покрасневший Немцов.
- Этот вопрос, господа,- сказал он с надсадой в голосе, - следовало бы провентилировать.
На Каспарова он старался не смотреть.
Бывший шахматист гордо рассматривал свои туфли, на которые налипла уличная грязь.
- Я не возражаю,- вымолвил он, - давайте пробаллотируем. Закрытым голосованием или открытым?
- Нам по-советскому не надо, - обиженно сказал Немцов, - давайте голосовать по-честному, по-европейски - закрыто.
Голосовали бумажками. За Каспарова было подано четыре записки. За Немцова – две. Кто-то воздержался. По лицу Льва Пономарева было видно, что это он. Ему не хотелось портить отношений с будущим президентом, кто бы он ни был.
Когда трепещущий Шнейдер огласил результаты честной европейской баллотировки, в комнате воцарилось тягостное молчание. На Немцова старались не смотреть. Неудачливый кандидат в президенты сидел как оплеванный.
Людмиле Алексеевой было очень его жалко. Это она голосовала за него.
Другой голос Немцов, искушенный в избирательных делах, подал за себя сам. Добрая Людмила Алексеева тут же сказала:
– А премьер-министром я предлагаю выбрать все-таки мосье Немцова.
– Почему же - все-таки? - проговорил великодушный президент.– Не все-таки, а именно его и никого другого. Общественная деятельность господина Немцова нам хорошо известна.
– Просим, просим! – закричали все.
– Так считать избрание утвержденным?
Оплеванный Немцов ожил и даже запротестовал:
– Нет, нет, господа, я прощу пробаллотировать. Премьер-министра даже скорее нужно баллотировать, чем президента. Если уж, господа, вы хотите оказать мне доверие, то, пожалуйста, очень прошу вас, пробаллотируйте!
В пустую сахарницу посыпались бумажки.
– Шесть голосов – за,– сказал Михаил Шнейдер,– и один воздержался.
– Поздравляю вас, господин премьер-министр! – сказал Лев Пономарев, по лицу которого было видно, что воздержался он и на этот раз. - Поздравляю вас!
Немцов расцвел.
– Остается освежиться, ваше высокопревосходительство,– сказал он Каспарову.– Слетай-ка, Миша, в "McDonalds". Деньги есть?
Михаил Шнейдер сделал рукой таинственный жест и убежал. Выборы на время прервали и продолжали их уже за ужином.
Мэром Москвы назначили Михаила Касьянова. Его очень хвалили. Только Роман Доброхотов, выпивший три рюмки самогона, вдруг запротестовал:
– Его нельзя выбирать. Он мне за два митинга денег не заплатил.
На Доброхотова набросились.
– В такой решительный час,– закричали ему, нельзя помышлять о собственном благе! Подумайте об отечестве!
Романа Доброхотова так быстро сагитировали, что даже он сам голосовал за своего мучителя. Касьянов был избран всеми голосами при одном воздержавшемся.
Льву Пономареву предложили пост министра правозащиты и прав человека. Он против этого не возражал, но при голосовании на всякий случай воздержался.
Михаил Ходорковский был назначен министром реабилитации политзаключенных и разоблачения ГУЛАГов. Министром полиции выбрали Алексея Дымовского. Православие решено было запретить как дикую и варварскую веру и заменить его Свидетельством Иеговы. Верховным преподобным был избран Яков Кротов. Министром интеграции в ЕС был выбран Владимир Милов. Главным плюсом при рассмотрении его кандидатуры стало то, что он уже интегрирован в мировую элиту. Министром Правды была назначена Евгения Альбац. Главная задача, которая была поставлена перед этой честной и объективной журналисткой – СМИ должны были стать исключительно демократическими и рукопожатными. Валерия Новодворская была назначена министром покаяния и главой комитета по возврату незаконно оккупированных территорий. Андрей Илларионов был выбран на должность главы министерства невидимой руки рынка. Юрий Шевчук назначен председателем комитета солдатских матерей. Сергей Адамыч Ковалев получил должность министра музеев Сахарова. В каждом российском населенном пункте с количеством жителей свыше пятидесяти тысяч человек запланировано было открытие как минимум двух музеев Сахарова и одного музея ГУЛАГа. Александр Подрабинек был избран министром разоблачения преступлений сталинизма. Константин Боровой стал главой комитета по уничтожению Лубянки и Кремля. Символы тоталитарного прошлого непременно должны быть погребены. Министром толерантности и мультикультурности выбран Александр Поткин. Перебирая знакомых и родственников, постепенно назначили руководителей и на остальные более мелкие должности. Людмилу Алексееву выбрали председателем комитета люстрации, а также попечительницей обществ "Узник совести" и "Совесть нации". Романа Доброхотова и Илью Яшина назначили, за их молодостью, спецпредставителями президента.
– Паз-звольте! - воскликнул вдруг Немцов. Президенту целых два спецпредставителя! А мне?
– Премьер-министру,– мягко сказал президент,– спецпредставителей для особых поручений не полагается по штату.
– Ну, тогда секретаря.
Каспаров согласился. Оживилась и Людмила Алексеева.
– Нельзя ли, - сказала она робея, - тут у меня есть один молодой человек, очень милый и воспитанный мальчик. Леня Ёбнутый... Очень, очень милый, очень способный... Он безработный сейчас. На бирже труда состоит. У него есть даже билет. Его обещали на днях устроить в движение «Солидарность»... Не сможете ли вы взять его к себе? Мать будет очень благодарна.
– Пожалуй, можно будет,– милостиво сказал Немцов, - как вы смотрите на это, господа? Ладно. В общем, я думаю, удастся.
– Что ж, - заметил Гарри Каспаров, - кажется, в общих чертах... все? Все как будто?
– А я? - раздался вдруг тонкий, волнующийся голос.
Все обернулись. В углу, возле портрета Солженицына, стоял вконец расстроенный Шнейдер. У Михаила Шнейдера на черных веках закипали слезы. Всем стало очень совестно. Гости вспомнили вдруг, что пьют самогон Шнейдера и что он вообще один из главных организаторов демократического движения "Солидарность".
Людмила Алексеева схватилась за виски и испуганно вскрикнула.
– Михаил Шнейдер! – застонали все.– Голубчик! Милый! Ну, как вам не стыдно? Ну, чего вы стали в углу? Идите сюда сейчас же!
Шнейдер приблизился. Он страдал. Он не ждал от товарищей по демократии такой черствости. Людмила Алексеева не вытерпела.
– Господа, - сказала она, -это ужасно! Как вы могли забыть дорогого всем нам Михаила Шнейдера?
Она поднялась и поцеловала активиста в закопченный лоб.
– Неужели же, господа, Михаил Шнейдер не сможет быть достойным мэром Москвы или министром полиции?
– А, Миша? - спросил президент.– Хотите быть мэром?
– Ну, конечно же, он будет прекрасным, гуманным мэром! - поддержал премьер-министр, глотая самогон и морщась.
– А Кась-янов?– обидчиво протянул Михаил Шнейдер.– Вы же уже назначили Касьянова?
– Да, в самом деле, куда девать Касьянова?
– В министры ЛГБТ что ли?..
– В министры ЛГБТ! - заволновался вдруг Михаил Шнейдер. Перед ним мгновенно возник красочный гей-парад, красивые геи и лесбиняки с плакатами дружно маршировали по бывшей Красной площади, а сам, в костюме индейца, отплясывал самбу у бывшего Мавзолея.
– Министром ЛГБТ? Я хочу быть министром ЛГБТ!
– Ну, вот и отлично! Поздравляю вас. Отныне вы министр ЛГБТ.
– За вашу и нашу свободу! – иронически сказал министр правозащиты и прав человека. На Льва Пономарева набросились все:
– Вы всегда были левым! Знаем вас!
– Господа, какой же я левый?
– Знаем, знаем!..
– Левый!
– Все евреи левые!
– Но, ей-богу, господа, этих шуток я не понимаю.
– Левый, левый, не скрывайте!
– Ночью спит и видит во сне Гайдара!
Лев Пономарев не вынес потока неосновательных обвинений. Бледный, поблескивая глазками, министр правозащиты и прав человека ухватился за спинку стула и звенящим голосом сказал:
– Я всегда был правозащитником и останусь им.
Стали расходиться. Президент пошел провожать премьер-министра.
Оба шли преувеличенно ровно.
– Президент! – говорил Немцов.– Какой же ты верховный главнокомандующий, когда ты в армии не служил?
– Не твое собачье дело! Когда захочу, посажу тебя в тюремный замок. Насидишься у меня.
– Меня нельзя посадить. Я баллотированный, облеченный доверием.
– За баллотированного двух небаллотированных дают.
– Па-апрашу со мной не острить! - закричал вдруг Немцов на всю улицу.
– Что же ты, дурак, кричишь? – спросил президент. - Хочешь в милиции ночевать?
– Мне нельзя в милиции ночевать, - ответил премьер-министр, - я буду жаловаться Путину...
Сияла звезда. Ночь была волшебна. На проспекте Андропова продолжался спор президента с премьер министром.
С уважением, Лев Щаранский.
=============
тут кто-то за нашу оппозицию радел? ну-ну, жгите дальше... 
