В первой половине века вышло немало книг о П.А.Столыпине. Русская эмигрантская печать в США в пятидесятых годах откликнулась двумя примитивами на столыпинские деяния: воспоминаниями дочери Столыпина - Марии Бок "Воспоминания о моем отце П.А.Столыпине" и наукообразными воспоминаниями помощника Столыпина - А.В.Зеньковского "Правда о Столыпине". А.Я.Аврех - один из ведущих специалистов в России "по Столыпину", автор ряда монографий ("Столыпин и судьба реформ в России", М., 1991, "Столыпин и III Дума", М., 1968 и др.) в 1994 году отнес творения Бок и Зеньковского "...к разряду историй, рассказанных бароном Мюнхгаузеном". Однако книга Зеньковского имела успех у Солженицына и его "Август Четырнадцатого", изданный на Западе, подтолкнул часть русской интеллигенции к мифологизации столыпинских реформ и их руководителя.

Первой в советское время прославила Столыпина "Память" - черносотенное детище КПСС. Сегодня в России и демократы, и монархисты, и шовинисты вспоминают с "чувством глубокой благодарности" деяния Столыпина. Еще на первом Съезде Народных депутатов СССР простолыпинскую кампанию начал первый секретарь иркутского обкома КПСС В.Поляков, а затем шовинист и писатель, член президентского (горбачевского) совета В.Распутин. Русская общественность в угаре "перестройки" не обратила внимания на ответ депутата-украинца Ю.Щербака, увидевшего в речи Распутина "слегка подгримированные слова Петра Аркадьевича Столыпина - обер-вешателя, черносотенца и погромщика".

Отец Столыпина заведовал придворной частью в Москве, постоянно был рядом с любимым дядей Николая - Великим князем Сергеем Александровичем и его женой - родной сестрой Александры Федоровны. Его друзья юности - Н.Д.Оболенский, начальник кабинета его величества, А.Ф.Гейден - начальник канцелярии императорской главной квартиры. Брат матери П.А.Столыпина М.Б.Нейгарт - товарищ и собутыльник Николая в молодости. Это их стараниями крупный помещик (владелец 8 тысяч десятин земли) и саратовский губернатор Столыпин вознесся на самый верх. (Солженицын, мифологизируя своего кумира, называет Столыпина мелкопоместным человеком, чуждым придворным сферам, "без протекции и помощи" ставшим "вторым человеком в империи".)

Столыпин, возглавивший Министерство внутренних дел в начале 1906 года и через полгода ставший премьер-министром, раскрутил маховик репрессий на невиданную до того "высоту". За 80 лет, предшествовавших 1905 году, казнили в среднем по 9 человек в год.

В годы столыпинского "премьерства" по решению военно-полевых судов в 1906-07 гг. казнили 1102 человека. Военно-окружные суды с 1906 по 1909 год приговорили к повешению 2964 человека, и эти приговоры были исполнены.

Карательными экспедициями на железных дорогах было расстреляно несколько сот человек. На каторгу и в тюрьмы отправили 23 тысячи человек, и 39 тысяч выслали в ссылку административными решениями, то есть без суда. Судей, выносивших мягкие приговоры увольняли. Позже большевики превзошли эти "показатели" во много раз.

Но до большевиков это казалось чудовищной кровавой драмой.

С.Ю.Витте, премьер-министр до 1906 года, писал: "Никто столько не казнил, и самым безобразным образом, как он, Столыпин, никто так не произвольничал, как он... Столыпинский режим уничтожил смертную казнь и обратил этот вид наказания в простое убийство. Часто совсем бессмысленное, убийство по недоразумению... Начали казнить направо и налево, прямо по усмотрению администрации казнят через пять-шесть лет после совершения преступления, казнят и за политическое убийство, и за ограбление винной лавки на пять рублей, мужчин и женщин, взрослых и несовершеннолетних".

Куда более глубоко протестовал против столыпинской политики убийств Лев Толстой. В своей статье "Не могу молчать" писатель объяснял, что "все эти бесчеловечные насилия и убийства, кроме того прямого зла, которое они причиняют жертвам насилий и их семьям, причиняют еще большее зло всему народу, разнося быстро распространяющееся, как пожар на сухой соломе, развращение всех сословий русского народа. Распространяется же это развращение особенно быстро среди простого, рабочего народа, потому что все эти преступления, превышающие в сотни раз все то, что делалось и делается ворами, разбойниками и всеми революционерами вместе, совершается под видом чего-то нужного, хорошего, необходимого, не только оправдываемого, но поддерживаемого разными, нераздельными в понятиях народа с справедливостью учреждениями: сенат, синод, дума, церковь, царь". Великий писатель оказался прав - столыпинская политика способствовала развращению в первую очередь простого народа и подготовила его к массовым убийствам гражданской войны. Большевики довели столыпинский произвол до "невиданных высот". Преемственность в русской истории - фактор, который в России после 1917 года упорно не хотят замечать.

Нынешние "патриоты" и демократы, стремящиеся перевести сельское хозяйство страны с колхозного пути на капиталистической, замалчивают столыпинские репрессии. Даже Егор Гайдар видит в Столыпине только продолжателя реформ Витте и считает, что "в своей аграрной политике Столыпин показывает нам редкий в русской истории пример крупного, государственно мыслящего деятеля, старавшегося ужать роль государства в экономике". Гайдару его прямолинейность в проведении реформ обошлась отставкой. Столыпину его прямолинейность и убийственная жестокость - смертью.

Вернемся к началу века. Первый проект аграрной реформа был представлен министром кабинета Витте - Н.Н.Кутлером. Это был проект о "принудительном отчуждении" части помещичьих земель для передачи их крестьянам по "справедливой оценке". В результате противодействия помещиков правительство Витте отказалось от этого проекта. После пика революции 1905 года верхам стало ясно, что наряду с физическим подавлением революции снизу революцию нужно делать "сверху". Для реализации этой идеи был привлечен новый человек - саратовский губернатор и крупный помещик П.А.Столыпин. В нем хотели увидеть русского Бисмарка. Центральным звеном столыпинского аграрного курса стал указ от 9 ноября 1906 года, направленный на разрушение общины и создание в деревне крестьян-собственников.

В течение последних лет в среде российских антисемитов популярна идея о том, что если бы еврей Дмитрий (Мордко) Богров не убил бы Столыпина, то Столыпин завершил бы свою аграрную реформу, и не было бы революции. Они же, включая Солженицына, упрекают либералов первых российских Дум и интеллигенцию в том, что они не поняли Столыпина и создали в стране атмосферу революционного террора, приведшую к смерти "реформатора". Я думаю, что очевидцы Витте и Лев Толстой достаточно убедительно показали фактического автора кровавой атмосферы в стране.

В действительности, для Столыпина оказались губительными не публичные обвинения в Думе или либеральной прессе, не общественное мнение, как считает Солженицын. Погубили Столыпина неслышные в стране речи на самом верху, которые формировали мнение власть предержащих. Одним из наиболее неутомимых врагов Столыпина был князь Михаил Андронников. Знаменитость петербургского политического мира, он не занимал никакого официального положения, разве что был "причислен" к Министерству внутренних дел. Однако был вершителем многих закулисных дел, и его слово значило не меньше, чем сказанное самыми высокими чинами империи. Он чувствовал себя ровней тем, кто составлял "верхушку", и они принимали его как равного. Даже Витте, с его пренебрежением к окружающим, получал от Андронникова "очень умные записки" (С.Ю.Витте. Воспоминания. - М. 1960, т.3, с.385). Редчайший комплимент из уст бывшего премьера! Князь был своим для премьер-министра Коковцева и его преемника Горемыкина, обер-прокурора Синода Саблера, дворцового коменданта Воейкова, министра императорского двора Фредерикса, начальника его канцелярии Мосолова. Андронников неоднократно обращался к царю и обеим царицам с советами, как им вести свои дела. Для Андронникова не существовало закрытых дверей. В этом виртуозе политических интриг, которому был открыт доступ на самый "верх", Столыпин получил непримиримого врага, который методично и целенаправленно вел под него подкоп. Впервые громкий, для нужных ушей, призыв Андронникова "Столыпин должен быть низвергнут" прозвучал в 1907 году, когда не прошло еще полугода после знаменитого столыпинского "не запугаете". Война была объявлена не сразу... Вначале князь деликатно попытался свести Столыпина с пагубного, как считал Андронников, курса.

Вот фрагменты первого письма Андронникова Столыпину от 4 августа 1907 года, где он просит Столыпина принять его, чтобы выслушать "...обстоятельный доклад о тех тягостных впечатлениях, которые приходится испытывать, переехавши границу, каждому русскому, любящему свою Родину, исключительно потому, что правительство не предпринимает решительных мер для осмысленного ограждения себя от возмутительных и подчас необоснованных нападок, глубоко возмущающих и восстанавливающих против него все общественное мнение Европы".

Товарищ министра внутренних дел С.Е.Крыжановский в своих воспоминаниях писал: "Столыпин был баловень судьбы... Власти он достиг <...> без труда и борьбы, силою одной лишь удачи и родственных связей... К власти он пришел тогда, когда революция была уже подавлена энергией Дурново... А нарастающая контрреволюционная волна сразу вознесла Столыпина на огромную высоту, на которой он и себе и другим казался великаном".

Проницательный Андронников знал это куда лучше заместителя Столыпина по Министерству внутренних дел и подслащивал "пилюлю", которую преподносил вознесшемуся сановнику. В черновике письма Андронникова зачеркнута резкая фраза, которая выражает оценку Столыпина: "Не скрою от Вас, что меня глубоко опечалило услышать от Вас, что должность Вашу Вы стремитесь ограничивать обязанностями дворцового коменданта". Другими словами, Андронников считал, что деятельность Столыпина сводится только к стремлению сохранить монархию. Столыпин принял Андронникова, но взаимопонимания между самонадеянным главой правительства и Андронниковым не получилось. И уже через неделю после письма Столыпину (11 августа 1907 года) Андронников пишет письмо с просьбой об аудиенции у Великого князя Николая Николаевича: "...крайне тягостные впечатления, вынесенные мною о взглядах просвещенных европейцев на настоящее положение и будущее России. Я уже был принят Петром Аркадьевичем Столыпиным, но, к сожалению, этот <...> человек, очень далек от действительности и... верит в поражение революции и умиротворение страны. (Нужно отметить, что в советское время замалчивались масштабы революции 1905-07 гг., так как эту революцию организовали и возглавляли эсеры, а не большевики. - В.С.) Конечно, путем репрессий и всякого рода экзекуций и административных мер удалось загнать в подполье на время глубокое народное недовольство, озлобление, повальную ненависть к правящим, - но разве этим изменяется или улучшается существующее положение вещей? Разве призрачный порядок может кого-либо удовлетворить или же уменьшить обоснованные опасения тех, кто считается с фактами?..

...Заметка в "Новом времени" самого брата премьера свидетельствует о том, что "симптомы" успокоения, радующие правящих, не предвещают нам ничего доброго. Напротив, если теперь и нет стихийного аграрного движения, то ведь продолжают по-прежнему жечь и разорять землевладельцев-дворян, в особенности тех, кто заявили себя сторонниками и защитниками представителей всем ненавистного режима "сгибания в бараний рог", - признаваемых всей Европой не хозяевами и устроителями страны, а ее разрушителями, собственными руками вычеркивающими Россию из списка великих держав. (Но этого не понимали сторонники "истинно" русского пути 100 лет тому назад и не понимают сегодня! - В.С.)

...А убийства не перечесть! Они стали у нас обыденным явлением при длящемся "успокоительном" режиме, только усилившем и укрепившем произвол и безнаказанность административных и судебных властей. Ваше высочество! Нельзя же в самом деле возводить преступления чиновников, генералов на степень добродетели, нельзя открыто поощрять и порождать разных правительственных хищников, - расстреливая, вешая экспроприаторов, карая вестового генерала Каульбарса за утаенные им 2 рубля, 69 копеек!

...И пока у нас будет существовать "покровительственная" система, при которой за одно и тоже деяние одних награждают, а других вешают, до той поры Европа будет презирать наше правительство, она будет сочувствовать революции, а здесь - хотя бы и в подполье, анархия все будет расти и шириться! - и не увидеть нам Россию умиротворенной, сильной могучей, сплоченной".

Тогда Андронникову не вняли. В то же время, после 1907 года, возле царя стали набирать большой вес откровенно черносотенные личности, для которых и Столыпин был либералом. Но за Столыпина была пока еще императрица-мать Мария Федоровна. Положение в России не улучшалось. Идея Андронникова: все, что ни делает Столыпин плохо, все гнило, все ведет к катастрофе, находила все новые подтверждения. И в декабре 1910 года он написал великому князю новое письмо, где указывал на показуху, организованную столыпинскими холуями в сибирских деревнях (поездка Столыпина в сентябре 1910 года) и европейской части России: "С такой же помпою осматривали новоучрежденные хутора в европейской части России. Для людей местных, видящих вещи как они есть, а не так, как их воспевает официозная печать, давно уже ясна несерьезность аграрных увлечений г. Столыпина. На один жалкий на казенный счет устраиваемый бутафорский хутор, который показывают совершенно так же, как картонные деревни по Днепру в путешествие Екатерины, приходятся - увы - сотни брошенных наделов, обездоленных жен, и сирот, и пропойц домохозяев, ставших пролетариями. Деревенская голь растет сотнями тысяч и скоро начнет расти миллионами... Куда денет г. Столыпин эту страшную армию все растущего пролетариата? Какою работою он ее обеспечит и где даст приют? А между тем... задача правительства: ...поднимать земледелие всей страны, не деля ее искусственно на овец-хуторян... и козлищ-общинников, оставляемых без всякой помощи и доводимых до отчаяния. Создается постепенно такое положение, что в деревне уже становиться невозможно жить. Оторвавшийся от земли мужик, пропивший свою кормилицу, обращается в хулигана, в парижского апаша, поджигает, грабит, вламывается в церкви, ибо с потерей земли и своего старого "мира" ему уже терять нече- го".

Но премьер все больше увлекался показухой вместо дела. Как пишет Крыжановский: "Слабость, которую он питал к аплодисментам и успеху, побуждала его к увлечению выигрышными вопросами, не имевшими действительно государственного значения". Керенский привел, выступая в Думе, мнение известного тогда немецкого эксперта по аграрному вопросу профессора Ауфхагена, который "...после посещения большого числа русских деревень писал: "Своей земельной реформой Столыпин разжег в деревне пламя гражданской войны". Сам Керенский пишет, что "в большинстве своем крестьяне заняли неблагожелательную и даже враждебную позицию в отношении столыпинской реформы, руководствуясь двумя соображениями. Во-первых, и это самое главное, крестьяне не хотели идти против общины, а столыпинская идея о "поддержке сильных" противоречила крестьянскому взгляду на жизнь. Крестьянин не хотел превращаться в полусобственника земли за счет своих соседей".

Крестьяне не были готовы к реформам экономически и психологически. Производительность российского общинного земледелия в начале ХХ века составляла всего 3 зерна на одно посеянное или "сам-третий". В Западной Европе в ХV веке средний уровень был "сам-пятый", а в середине XVII века на одно посеянное зерно получали десять новых - "сам-десятый". На Западе принято считать, что цивилизованным общество становится при производительности не менее "сам-пятый". В России о "хлебной цивилизации" не было принято говорить, хотя это и понимали. "Выборы в I Думу показали, что крестьяне, которые в основном занимались сельским хозяйством, чтобы только прокормить самих себя, и не могли вести его на капиталистических основах, не были способны играть роль социально-консервативного элемента (А.Ф.Керенский. Россия на историческом повороте. - М., 1993, с.69).

Умер в 1908 году в Мюнхене неуслышанный Столыпиным член-корреспондент Императорской АН экономист А.И.Чупров. В столыпинской "экономической революции" Чупров видел неизбежный пролог революции социальной. И, как оказалось, он был прав. Именно Чупров и его ученики в научных изданиях и публично, преимущественно на страницах газеты "Русские ведомости", предупреждали о грозящей опасности насильственного проведения реформы. Сам Чупров писал: "Отрубное владение бесспорно имеет на своей стороне немало преимуществ, и если бы возможно было скоро завести его по всей России, русское сельское хозяйство, по всей вероятности, осталось бы в выигрыше. Но вся беда в том, что мысль о мало-мальски быстром распространении отрубной собственности на пространстве обширной страны представляет собою чистейшую утопию, включение которой в практическую программу неотложных реформ может быть объяснено только малым знанием дела".

Столыпин требовал "спокойствия", но исторический опыт свидетельствует, что помимо политической стабилизации нужна финансовая и организационная поддержка реформам. Но этого в период 1906-11 гг. не было обеспеченно. Столыпин споткнулся также на сопротивлении дворянства и местной администрации, которые после поражения революции были одержимы желанием вернуться к прежним временам, "...старой, царской, православной" России и выступили открыто против Столыпина. Первые две Думы выявили сопротивление аграрной реформе Столыпина также со стороны "трудовиков" (крестьянская "Партия труда") и "Крестьянского союза", на которых поначалу была сделана ставка царя и Столыпина. Эти Думы разогнали. В III Думе Столыпин сделал ставку на "октябристов" ("Союз 17 октября", руководители Гучков, Родзянко) и черносотенцев. Однако "октябристы" в Думе выступили против насильственного столыпинского "умиротворения" и насильственного проведения аграрной реформы. Отсутствие широкой политической поддержки было еще одной причиной провала аграрной реформы. В столыпинском варианте она оказалась не востребованной ни одним слоем общества. Почему?

Дело в том, что для увеличения с/х производства нужно было либо увеличить площади обрабатываемых крестьянами земель за счет государственного и частного земельных фондов, либо за счет интенсификации. Первый способ имел сложности финансового порядка, но он радикально снимал социальную напряженность в деревне, задыхавшейся от нехватки земли. В этом случае создавалась возможность постепенного накопления средств для перехода на более интенсивные технологии. На этой основе постепенно, путем естественного отбора образовался бы слой наиболее жизнеспособных и предприимчивых хозяев, по типу американских фермеров. Но это потребовало бы доведения размеров крестьянских наделов до потребительских норм и раздачи значительной части частновладельческих и государственных земель. Для режима, основанного на поместном дворянстве, этот вариант был неприемлем. Реформа 1861 года лишила помещиков собственности на крестьян, но не отобрала у них землю. А земля эта большей частью пустовала. Требования крестьянских депутатов I и II Дум о земле были отвергнуты. Был отвергнут и частично решавший этот вопрос законопроект министра Кутлера из правительства Витте. Доклад Витте царю в январе 1906 года об угрозе новых крестьянских волнений и предложения по аграрной реформе способствовали лишь отставке премьер-министра. Все поняли, что посягательство на помещичьи земли в любом виде для царя и его клики неприемлемо и лишь приведет к отставке от должности. Пошли вторым путем и весьма своеобразно. Виной всему объявили крестьянскую общину. И вместо экономического воздействия прибегли к мерам юридического порядка.

24 августа 1906 года Столыпин выступил с правительственной декларацией, где была обещана аграрная реформа, которую предполагалось провести немедленно без обсуждения в Думе. Первоочередной в ней была двуединая задача - разрушение общины и создание массового слоя мелких крестьян-собственников. Столыпин публично заявлял о необходимости соблюдать постепенность и осторожность в мерах по ее ликвидации, учитывать особенности районов и следовать принципу добровольности. Об этом ныне кричат его шовинистические поклонники. Однако столыпинское законодательство предусматривало не только экономическое воздействие на общину, но и меры прямого административного вмешательства. Об этом свидетельствует тот факт, что три четверти вышедших из общины не получили согласия сельских сходов. Но решениями местных администраций, согласно столыпинскому законодательству, заявления о выходе из общины были удовлетворены. Многочисленные столыпинские циркуляры, рассылавшиеся МВД, министром которого продолжал быть премьер, требовали от местной администрации приложения усилий по выделению крестьян из общины. И администрация, выполняя требования Столыпина и его помощников, принуждала крестьян выходить из общины.

В 1908 году МВД разослало губернаторам циркуляр, в котором разрешалось производить принудительные выделы постоянно, а каждый такой выдел означал передвижку всех крестьянских полос. Циркуляр МВД подчеркивал: "Осуществимость обязательных выделов помимо согласия обществ несомненно сделает последние более уступчивыми". Еще бы, если перед каждым севом крестьянина будут дергать с места, то и соседа из общины он выпустит и сам сбежит. Уфимский губернатор, например, уведомил своих подчиненных, что "оценка их служебной деятельности, по распоряжению господина министра внутренних дел (Столыпина. - В.С.), будет производиться исключительно в зависимости от хода высочайшего указа от 9 ноября 1906 года". И чиновники старались. Эта "изнанка" деятельности Столыпина и его администрации ныне в России замалчивается.

Реформа была плохо организована. Хутор - автономное хозяйство, где должно быть все: и поле, и выпас, и водопой. Хутору нужен выход к воде. Это можно было устроить в северо-западных губерниях. Большая часть европейской территории России засушлива и маловодна, каждый хутор прилепить к речке или пруду невозможно. А исполнительные чиновники нарезали хутора в безводных заволжских степях. Инструкция была выполнена, а там хоть трава не расти. Тем не менее община, несмотря на столыпинскую реформу, устояла. Многие крестьяне, подавшие заявления о выходе из общины (26,1%), забрали их обратно. Из 3,5 млн. крестьян-общинников окончательно выделились лишь 470 тысяч (13,4%). Это не так мало. Но большая часть из выделившихся крестьян имела по несколько далеко расположенных друг от друга полос земли. Они не имели возможности организовать хутор и были разорены, пополнив городской пролетариат. Ссуды на ведение хозяйства выдали только одной шестой части новых хуторян. Ссуды были ничтожными и составили по всей стране всего лишь 65 млн. рублей. В искореженных переделами общинах продолжали, несмотря на запреты властей, общие и частичные переделы земель "по справедливости".

Вот свидетельство мелкого чиновника А.Клопова, волею случая попавшего в поле зрения царя и получившего право писать прямо ему, минуя канцелярии. Клопов был направлен в центральные черноземные губернии для осмотра хуторов: "Я видел семьи из 10 человек, сидящих на клочке в 2-5-6 десятин земли, затратившие последние гроши, добытые путем займа, на перенос своих хат, живущие впроголодь на покупном хлебе уже теперь (ноябрь 1909 г.), после обильного урожая. Какую-нибудь развалившуюся печь крестьянину не на что поправить. Доходов впереди никаких, и остаются неудовлетворенными самые элементарные нужды. Многие сидят без воды, т.к. лужи, из которых они черпали землю, замерзли. На устройство же колодцев нет средств. Такие картины можно наблюдать... около самого административного центра губернии, где, как говорят, благосостояние крестьян неизмеримо выше, чем в остальных местах".

В 1908 году "Специальное совещание", обсуждавшее проблемы землеустроительных работ, связанных с аграрной реформой, определило расходы на них в 500 млн. рублей. Однако из многомиллиардных военных затрат царь и правительство не согласились выделить даже 5 млн. рублей на землеустроение. Таким образом реформа была подорвана и в этой сфере. Часть крестьян соблазнили землями на юге Сибири и в Степной губернии (нынешний Казахстан), конфискуя для них земли скотоводов-кочевников. И этим заложили мину в межнациональные отношения. Из 3,1 млн. крестьян, переселившихся на восток, обратно вернулись в европейскую часть 550 тысяч человек, пополнив ряды городских и сельских люмпенов.

В 1909 году впервые публично возникла перспектива отставки Столыпина. Петр Струве писал: "Дело вовсе не в том, что Россия может идти путем П.А.Столыпина. Дело в том, что один путь окажется исхоженным до конца. Этому можно радоваться или об этом можно сожалеть, но нужно быть совершенно слепым, чтобы не понимать, что это значит". Провал аграрной реформы понимал и ее автор. Об этом говорил и противник Столыпина А.И.Гучков: "...Видимой власти Столыпина приходилось вести тяжкую борьбу и сдавать одну позицию за другой". Это подтверждает ближайший сотрудник Столыпина по МВД Крыжановский: "Во многом Столыпин отступил при первом же сопротивлении, угрожавшем его положению у престола". Еще в апреле 1910 года генеральша Богданович записала в своем дневнике: "Такое настроение у всех, что все чувствуют, что тревожное будущее, что созидательной работы нет, что Столыпин на эту созидательную работу не способен... и все разваливается". Читатель может сравнить дневник Богданович и докладные записки Андронникова.

Приход Столыпина в апреле 1906 года на пост министра внутренних дел ознаменовался первым в России погромом (и далеко не последним), который проводился непосредственно полицией и солдатами. Это произошло 1 июня 1906 года. Из 82 убитых евреев большинство было убито штыками или ружейными пулями - так заявил в Думе депутат Арканзасцев, принимавший участие в расследовании причин погрома. Антисемитская политика Столыпина и открытая поддержка и финансирование им черносотенного "Союза русского народа", в русле антисемитских настроений царя, вызвала серьезный протест американского Конгресса, который по предложению президента США Тафта, разорвал в декабре 1911 года Русско-американский договор 1832 года. Непосредственной причиной разрыва договора был отказ русских властей во въездных визах американским гражданам иудейского вероисповедания.

В августе 1906 года министр финансов В.Н.Коковцов сообщил Столыпину, что по общему мнению европейских финансистов, международное положение России значительно бы улучшилось при условии дарования евреям гражданского равноправия.

Авторы шовинистического толка наперебой повторяют враки из книги Зеньковского (см. выше) о том, что Столыпин собирался улучшить положение евреев в России: "П.А.Столыпин был глубоко убежден в том, что как только евреям будут предоставлены все права, то сразу же образуется целый ряд крупных акционерных банков и предприятий для получения концессий по разработке и эксплуатации природных богатств России". Действительно, Столыпин вошел с предложением к царю о частичном улучшении прав евреев. И хотя средневековое положение в российском законодательстве не было им существенно поколеблено, царь отказался поддержать попытку Столыпина улучшить положение России за счет еврейских денег. После чего Столыпин проявил завидное рвение, чтобы прикрыть царя-антисемита от общественного мнения. В ХХ веке столыпинские частичные решения в области гражданских прав евреев были анахронизмом. Обжегшись один раз, Столыпин стал на царскую точку зрения и в националистическом законопроекте от 14 марта 1911 года, направленном главным образом на ограничение прав поляков и финнов, унизительное средневековое положение евреев в России закреплялось в 6-м параграфе на неопределенный период: "Евреи, впредь до пересмотра действующих о них узаконений, не допускаются к участию в земских выборах и не могут быть избираемы в земские гласные".

Этот закон, протащенный Столыпиным в обход Думы, был его последней и пирровой победой. Ни одна нация и религия в России не были столь унижены, как евреи. Можно ли удивляться, что в революции было столько евреев? Часто политики для спасения своего положения ударяются в национализм. Столыпин не стал исключением. По мнению главы "Совета объединенного дворянства" Бобринского, активность Столыпина в национальном вопросе вызвана его "поколебленным положением". И действительно, вскоре Столыпин лишился не только поддержки кого-либо из ближайшего окружения царя - было организовано убийство ставшего неугодным и оставленного без охраны премьера. Осведомитель охранки и эсер одновременно Богров получил по списку полиции пригласительный билет на представление, где должны были присутствовать царь и Столыпин. Попасть туда некоторым генералам и большинству желавших журналистов не удалось.

Сила врагов Столыпина оказалась настолько большой, что сама царица посоветовала преемнику Столыпина спокойно отнестись к свершившемуся. Непосредственные организаторы убийства не были наказаны. Убийцу - нежелательного свидетеля - быстренько повесили, а дело об убийстве по указанию царя закрыли. Для современников причины гибели Столыпина не были тайной. Так П.Н.Милюков в своих воспоминаниях, изданных в Нью-Йорке в 1955 году, пишет, что "...он кончил ролью русского Фомы Бекета". То есть был убит по инициативе своего покровителя, как и канцлер английского короля Генриха II - Ф.Бекет.

Теперь мы вправе заключить, что физическое устранение Столыпина произошло после его политической смерти. И говорить о том, что Богров "остановил" реформы Столыпина, неразумно. Столь же нелогично связывать относительные успехи русской экономики в эти годы со Столыпиным. В те предвоенные годы в Европе сильно поднялись цены на продовольствие и сырье (данные об этом см. у Р.Пайпса: "Россия при старом режиме"). Поэтому Россия получила дополнительные доходы от практически неувеличившихся по объему продаж сырья и хлеба.

На знаменах шовинистов всегда серость и злоба. Столыпин - не исключение.

Виктор СНИТКОВСКИЙ (Бостон)
http://www.vestnik.com