Вилен ЛЮЛЕЧНИК (Нью-Йорк)
ПОЧЕМУ НЕ СОСТОЯЛАСЬ СОВЕТСКО-ЯПОНСКАЯ ВОЙНА
Одна из интереснейших страниц истории Второй мировой войны - это взаимоотношения между СССР и Японией в этот период. Следует сразу же подчеркнуть, что политика Страны Восходящего Солнца по отношению к Советскому Союзу отличалась особой осторожностью и взвешенностью даже в самые тяжелые для страны Советов времена. Существовавший между этими странами договор в целом и в основном в период военных действий на советско-германском фронте соблюдался. Собственно говоря, он отвечал коренным интересам обеих стран.
При его подготовке Молотов поставил вопрос о компенсации, которую может получить его страна за такой договор. Он напомнил послу Японии, что советско-германская договоренность была достигнута именно на принципах такой компенсации:
- Это был не только договор о ненападении, а он сопровождался вполне удовлетворительным разрешением вопросов о Западной Украине и Белоруссии, Литве, Латвии и Эстонии, Бессарабии и северной части Буковины, а также в отношении Финляндии.
Продолжая эту тему в беседе с послом, Молотов 18 сентября 1940 года подчеркнул:
- Пакт о ненападении с СССР развязывает Японии руки на юге, а с другой стороны, создает для СССР затруднения в его отношениях с США и Китаем.
И, наконец, конкретизирует свои требования "компенсации":
- Признать Внешнюю Монголию и Синьцзян сферой интересов СССР (что якобы ему обещал Гитлер от имени японцев во время беседы в Берлине в ноябре 1939 года).
И кроме того, добавляет, что "может стать вопрос о Южном Сахалине и Курильских островах".
Но дело на сей раз удалось не полностью: пакт с Японией был заключен, но на более скромных условиях, чем хотел Молотов. Пакт был заключен за спиной Германии, США, Англии и Китая. Он оказался полезен СССР в его войне с Германией и для Японии - в ее войне с Англией и США. Что, впрочем, не помешало Сталину позже, после капитуляции Германии, нарушить пакт с Японией и объявить ей войну в порядке выполнения "союзнического долга" перед США и Англией.
Ни о каких-либо принципах, классовых или социалистических, в данном случае не могло быть и речи. И уж тем более о морали. Это был обыкновенный цинизм, как он практиковался во внешней политике многими государствами многие века. Здесь руководители СССР были вполне в своей стихии.
После получения сообщения о начале войны между СССР и Германией подписавший лишь два с половиной месяца назад советско-японский пакт о нейтралитете министр иностранных дел Японии Е.Мацуока срочно прибыл в императорский дворец, где весьма энергично стал убеждать японского монарха как можно скорее нанести удар по СССР с востока. При этом он считал, что войну нужно начать с севера, а уж потом пойти на юг. Многие в Японии рассматривали советско-германскую войну как редчайшую возможность осуществить свою давнюю мечту: захватить советский Дальний Восток и Сибирь.
Однако высшие японские руководители проявляли осторожность. Несмотря на страшные поражения Красной Армии, они все-таки довольно высоко оценивали ее мощь. Поэтому в Токио решили не проявлять поспешность, ожидая, когда "Россия, как спелая хурма, сама упадет в руки".
Политика и стратегия Японии в отношении Советского Союза после 22 июня 1941 года строилась на основе концепции вступления в войну против СССР в момент, "наиболее благоприятный для империи". И хотя сторонников немедленного открытия боевых действий против СССР было более чем достаточно, тем не менее на правительственном совещании 2 июля возобладала иная точка зрения, отраженная в основополагающем документе под названием "Программа национальной политики империи". Там, в частности, подчеркивалось: "Мы будем скрытно усиливать нашу военную подготовку против Советского Союза, придерживаясь независимой позиции... Если германо-советская война будет развиваться в направлении, благоприятном для империи, мы, прибегнув к вооруженной силе, разрешим северную проблему".
В конце 30-х дух подготовки к войне в Японии был столь силен, что тренировали, как правильно держать ружье, даже танцовщиц ночных клубов. Фото из книги "The Rising Sun", Time-Life Books.
И хотя "третий рейх" одерживал победу за победой, в Токио не спешили с выводами о скором поражении СССР в этой войне.
Но подготовка к началу боевых действий шла усиленно. Предполагалось, что окончательное решение о начале войны против СССР будет принято 10 августа 1941 года. Начать боевые действия предусматривалось 29 августа. Войска Квантунской армии, японской армии в Корее, и части 7-й дивизии на Хоккайдо были доведены до штатов военного времени. До этих же штатов были доведены части на Южном Сахалине и Курилах. Общая численность выделенной для вторжения на советскую территорию группировки японских войск составила около 1 млн. военнослужащих.
Однако вскоре японцы заметили, что темпы продвижения немецких войск резко замедлились и что "блицкриг" близок к срыву. Японские стратеги стали серьезнее анализировать перспективы Германии в войне против СССР.
"Театр военных действий в России, - заявляли они, - огромен и его нельзя сравнивать с Францией. Равнинный характер войны в России хотя и дает возможность быстрого продвижения для Германии, но, с другой стороны, способствует правильному отступлению, на что и рассчитывает СССР.Ликвидировать советские войска в этом случае будет не так-то легко. Партизанская война также значительно усиливает обороноспособность СССР".
Как видим, японское руководство оказалось довольно дальновидным. По замыслу японского генерального штаба, военные действия против СССР должны были начаться при условии сокращения советских дивизий на Дальнем Востоке и Сибири с 30 до 15, а авиации, бронетанковых, артиллерийских и других частей - на две трети. А это было напрямую связано с ситуацией на советско-германском фронте. Однако масштабы переброски советских войск в европейскую часть летом 1941 года далеко не соответствовали ожиданиям японского командования.
По данным разведуправления японского генштаба от 12 июля 1941 года, за три недели после начала советско-германской войны с Дальнего Востока на Запад было переброшено лишь 17% советских дивизий, а механизированных частей - около одной трети. При этом японская разведка сообщала, что взамен убывающих войск Красная Армия восполняется за счет призыва среди местного населения. Обращалось особое внимание на то, что перебрасываются на Запад в основном войска Забайкальского военного округа, а на восточном и северном направлениях группировка советских войск практически оставалась прежней. Особую тревогу вызывала у японцев советская авиация, которая в значительной мере превосходила японскую. И хотя на запад было переброшено 30 советских авиационных эскадрилий, тем не менее ВВС на Дальнем Востоке были довольно мощными.
Большую угрозу представляла бомбардировочная авиация Красной Армии. Япония опасалась, что в случае начала войны Красная Армия сумеет нанести массированные бомбовые удары непосредственно по японской территории. Японский генштаб располагал данными о наличии на советском Дальнем Востоке 60 тяжелых бомбардировщиков, 450 истребителей, 60 штурмовиков, 80 бомбардировщиков дальнего действия, 330 легких бомбардировщиков и 200 самолетов морской авиации. Советские войска на Дальнем Востоке и в Сибири оставались грозной силой, способной дать решительный отпор японцам в случае их нападения.
Немалую роль в сдерживании японцев сыграла историческая память. Они отлично помнили свое поражение на Халхин-Голе и, естественно, боялись его повторения. Оценивая группировку советских войск на Дальнем Востоке, газета "Хоти" в номере от 29 сентября 1941 года подчеркивала:
"Эти войска остаются совершенно безупречными как в смысле обеспечения их новейшим вооружением, так и в смысле великолепной подготовки".
Обещание Гитлера захватить Москву осталось невыполненным, что еще больше охладило пыл японцев. Они резонно при этом замечали, что "даже если Красная Армия в этом году оставит Москву, она не капитулирует. Намерение Германии быстро осуществить решающее сражение не осуществится. Дальнейшее развитие войны не будет выгодным для германской стороны". Такая оценка событий была подготовлена 5-м отделом разведуправления японского генштаба.
Приходится только удивляться тому, что японцы более реально оценили возможности СССР вести войну, чем это сделали немцы. Но в то же время они допустили страшный промах в оценке военно-экономического потенциала США и Англии.
Все эти факторы привели к тому, что 5 ноября 1941 года Япония приняла решение о начале войны против США и Великобритании. В главном пункте документа по этому поводу говорилось: "...начать военные действия в начале декабря; к этому времени армии и военно-морскому флоту полностью закончить приготовления к развертыванию операций". Начальник генштаба Сугияма заверил императора, что "операции в южной части Тихого океана будут произведены в течение трех месяцев".
Но начало войны на Тихом океане, на проведение которой выделялось 3 месяца 1941-42 гг., не только не исключало, а напротив, предусматривало последующее военное нападение на СССР, планы которого сохранялись до конца 1943 года. Выделенные для войны против СССР японские войска не включались в планы войны на юге и продолжали готовиться к действиям на севере.
3 декабря 1941 года императорская ставка направила в Квантунскую армию приказ #578, в котором указывалось:
"Для обеспечения империи ресурсами и создания нового порядка в Великой Восточной Азии принято решение начать войну с США, Англией и Голландией. Предусматривается быстро провести наступление в важных районах на юге и одновременно разрешить китайский инцидент; в это время не допускать войны с Россией".
К приказу была приложена директива ставки #1048, в которой ставилась задача Квантунской армии:
"В соответствии со складывающейся обстановкой осуществить усиление подготовки к операциям против России. Быть в готовности начать боевые действия весной 1942 года".
Но к началу 1942 года в Японии стали сознавать, что одновременное ведение войны на юге и на севере чревато опасными последствиями. Было подтверждено решение на время операций на юге "поддерживать спокойствие на севере". Тем не менее план "Кантокуэн" (план нападения на СССР. - В.Л.) отменен не был. После сталинградской битвы японские лидеры были вынуждены вновь отложить свои планы военных действий против СССР.
Подтвердились предсказания разведуправления японского генштаба о том, что Советский Союз не покорится, и в 1942 году стратегия "спелой хурмы" не даст своих плодов. И, наконец, после поражения немцев на Курской дуге японское правительство вынуждено было окончательно признать, что их замыслам не суждено осуществиться. Генеральный штаб Японии впервые за всю историю своего существования приступил к составлению на 1944 год оперативного плана, в котором предусматривались оборонительные действия в случае войны с Советским Союзом.
При этом следует отметить и еще один факт. Планируя нападение на СССР, Япония одновременно, начиная с осени 1941 года, пыталась выступить посредником в переговорах между СССР и Германией, с целью склонить их к заключению мира. В случае удачи японцы рассчитывали, что Германия бросит все свои войска против Англии и США и поможет им выиграть эту войну. Но это уже совершенно иной сюжет, к которому мы вернемся несколько позже. Все остальное нашим читателям известно, и нет смысла вновь освещать ход дальнейших событий, приведших Японию к капитуляции. Но хочется подчеркнуть, что дальновидная политика японского руководства во взаимоотношениях с Советским Союзом исключила ее оккупацию Красной Армией. Если бы это случилось, то быть бы ей одной из "стран народной демократии" со всеми вытекающими отсюда последствиями.