Сегодня исполняется 130 лет со дня рождения видного теоретика сионизма, основателя ревизионистского крыла этого движения Владимира (Зеева) Жаботинского.

Юбилей Жаботинского (равно как и 70-летие его смерти два месяца назад) не отмечался широко ни в Израиле, ни за его пределами. Это тем более удивительно потому, что у власти в Израиле находится партия, лидеры которой называют себя его последователями.

Жаботинский, маленький пылкий интеллектуал из Одессы с большими оттопыренными ушами и в пенсне, давно уже покинул этот мир. Но его политическая философия, хотя бы частично взятая на вооружение его последователями, — сегодня живее всех остальных ответвлений сионизма. Его взгляды на палестино-еврейскую проблему и сегодня остаются для его последователей руководством к действию.

Сегодня, когда палестино-израильский мирный процесс продолжает буксовать, особенно актуальными кажутся слова Жаботинского, произнесенные им за 24 года до провозглашения Государства Израиль: «Добровольное соглашение между нами и арабами Палестины невообразимо ни сегодня, ни в обозримом будущем».

В отношении арабского вопроса Жаботинский, в противоположность «мейнстримному» течению сионизма, выступал за необходимость развития еврейских военизированных структур и жесткого силового давления на арабов, чтобы заставить их примириться с созданием еврейского государства в Палестине. Мирным же путем, согласно Жаботинскому, арабы из естественного патриотизма не готовы допустить осуществления сионистской идеи ни в какой форме. По мнению Жаботинского, борьба с арабами не противоречит требованиям морали, так как арабы имеют множество государств, евреи же — народ без страны и национального государства — следовательно, создание еврейского государства в Палестине справедливо вне зависимости от того, выгодно или невыгодно осуществление этой справедливости арабам. При этом Жаботинский выступал за предоставление арабам полного равноправия, но как национальному меньшинству в еврейском государстве и после того, как они согласятся с фактом существования этого государства.

За десятилетия, прошедшие после его смерти, идеи Жаботинского были значительно упрощены и вульгаризированы его последователями-ревизионистами. Жесткий национализм Жаботинского был только одной из сторон мировоззрения этой незаурядной личности. Он был приверженцем идеи о необходимости защиты частных прав личности, либералом (не в современном «политкорректном», а в старом значении этого слова) и убежденным атеистом. Интересно, как бы он оценил современных религиозных сионистов, поселенцев Иудеи и Самарии? — задается риторическим вопросом обозреватель Forward Галь Бекерман. Он, безусловно, отдал бы должное их отваге и патриотизму, но скептически отнесся бы к их религиозным убеждениям. Этот человек высказал немало парадоксальных идей. Он предлагал, например, перевести язык иврит на латинскую графику. Он полагал, что в будущем еврейском государстве должен быть введен пост вице-президента, зарезервированный за представителем арабского меньшинства.

Жаботинскому, в отличие от Хаима Вейцмана и Давида Бен-Гуриона, судьба не предоставила возможности получить в свои руки полиртическую власть. Он умер от сердечного приступа в августе 1940 года в Кэтскиллских горах в штате Нью-Йорк во время посещения лагеря молодежного движения сионистов-ревизионистов «Бейтар». По мнению многих исследователей, ранняя смерть, наступившая до провозглашения еврейского государства, позволила Жаботинскому избежать внутреннего мировоззренческого конфликта между демократическим и националистическим в его убеждениях.

«Жаботинский не мог предвидеть, что его взгляды, представлявшие собой сочетание демократического индивидуализма с национализмом, возможны лишь в условиях борьбы угнетенной еврейской нации за свое государство. В условиях, когда эта нация обрела собственное государство, подобная программа вряд ли может быть реализована на практике, — пишет американско-израильский политолог Бернард Авишай. — В стране, которая является колонией и борется за свою независимость, во взглядах любого ультранационалиста присутствуют демократические элементы. Но как только такой националист приходит к власти, его национализм вступает в противоречие с принципами демократии».

«Наследие Жаботинского сохраняет свою актуальность и сегодня, — пишет политолог Исраэль Медад, сотрудник иерусалимского Центра наследия Менахема Бегина. — По большому счету ничего не изменилось ни в положении арабов, ни в положении сионистов. Вы можете подставить вместо муфтия Амина эль-Хусейни (верховного муфтия Иерусалима, сотрудничавшего с Гитлером) Арафата, вместо англичан — американцев, но по сути проблемы 80-летней давности так же релевантны и сегодня».