"...В ночь с 27 на 28 октября с.г. советская дизельная подводная лодка №137, совершая обычное учебное плавание в Балтийском море, вследствие выхода из строя навигационных приборов и возникновения в связи с этим ошибок в определении места, в плохую видимость сбилась с курса и села на мель у юго-восточной оконечности Швеции..."
(Из Сообщения ТАСС "О происшествии с советский подводной лодкой", опубликованного 6 ноября 1981 г.)
В начале февраля 1993 г в России с официальным визитом побывал премьер-министр Швеции. В числе прочего, в ходе бесед с российскими представителями был поднят вопрос и о несанкционированных визитах советских подводных лодок к шведским берегам в 70-80-е годы. Б.Н.Ельцин выразил полное понимание в отношении намерений шведской стороны расставить здесь все точки над "I". Было заявлено, что российская сторона предоставит все необходимые материалы и приложит все усилия, дабы раз и навсегда ликвидировать это неприятное наследие прошлого.
В телевизионном репортаже об итогах встречи присутствовал один любопытный эпизод. По обоюдному мнению, ни один факт нарушения морской границы Швеции советскими ПЛ достоверно зафиксирован не был. Единственным, что действительно "имело место быть", стала посадка на мель советской ПЛ (о чем говорилось в приведенном выше сообщении ТАСС). Тогда в мире разыгрался немалой силы скандал, отголоски которого, несмотря на все усилия советской контрпропаганды, так или иначе просочились в СССР.
Родная отечественная бюрократия отреагировала немедленно и в лучших традициях, маскируя (весьма, надо признать, умело) за дежурной пропагандистской трескотней серьезный конфуз так красочно декларируемых принципов международного сотрудничества и миролюбия советской внешней политики, а также крупный подрыв престижа страны на международной арене.
Классический лозунг "нас не поймут" в очередной раз сослужил свою недобрую службу, объективно сыграв на руку недругам и посеяв очерендную порцию сомнений у доброжелателей.
Реакция же рядовых советских людей, в силу своего положения далеких от повседневной жизни флота, была довольно вялой. В навигационную аварию никто по большому счету не верил, а принципиальное отношение было примерно таким: "Подумаешь, словили шпиенов! А "они" что, к нам не ходят?" Да, собственно и вспоминали-то сие приключение только если возникало желание лиш-ний раз ругнуть любимую советскую власть.
Пресса же Запада кормилась вокруг такого "скупа" еще долго. Пока советские официальные органы "травили концы в воду", все мало-мальски серьезные средства массовой информации успели поместить подробные репортажи с пространными коментариями, многочисленными фотографиями и схемами. И к тому времени, когда советскому народу наконец-то было позволено узнать о самом факте аварии, западный читатель сумел хорошо убедиться, чего на деле стоят миролюбивые заяв-ления Москвы. Со временем, впрочем, сенсация потеряла свою остроту, будучи заслоненной новыми животрепещущими проблемами.
Что до СССР, то все разговоры затихли намного быстрее. Поработали соответствующие комиссии, издали соотнесенные с тяжестью содеянного и духом времени приказы, зачитали их "в части касающейся" “в ротах, эскадрильях, батареях и на кораблях”, и предписано было больше о происшествии не вспоминать.
И прошло немало лет, прежде чем в ходе открытия других белых пятен новейшей советской истории стало возможным рассказать и об этих 10 днях у каменистых шведских берегов.
Как это было
В октябре 1981 г дизельная подводная лодка С-363 (бортовой №137) дважды Краснознаменного Балтийского флота под командованием капитана 3 ранга Н.Гущина находилась в обычном учебном походе. По классификатору NATO эти ПЛ обозначаются как тип W (WHISKEY), а официальное их обозначение в советском ВМФ - "проект No 613". Прототипом была избрана германская лодка XXI-й серии. Уже на стадии проектирования конструктора использовали весь тактический и технический опыт применения подлодок, который удалось накопить в ходе войны. Разработка проекта осуществлялась в ЦКБ-18 МСП (ныне ЦКБ МТ "Рубин") в Ленинграде, а строительство всей серии из 215 единиц - крупнейшей в истории советского флота - на судостроительных заводах в Ленинграде, Николаеве, Горьком и Комсомольске-на-Амуре в период 1950-56 гг. В разное время 39 ПЛ этого типа было передано во флоты Албании, Болгарии, Египта, Индонезии, КНДР, Польши и Сирии.
Кстати сказать, ответственным за строительство "613-ых" на заводе "Красное Сормово" был назначен заместитель главного инженера завода М.И.Лернер, - капитан 2 ранга - инженер в отставке, в 1990 г репатриировавшиися в Израиль. В 1995-96 гг мне удалось дважды побывать в гостях в его квартире на тихой улице Ейн-Геди, что на горе Кармель, с которой открывается великолепный вид на Хайфу (а где еще жить старому моряку?), и Михаил Исаакович поведал немало интересных подробностей о тех делах полувековой давности.
По словам участников этого похода, неприятности начались чуть ли не с самого начала. Еще в первой половине дежурства, до промежуточного отдыха, 137-я зацепила рыбацкий трал. Снасть осталась цела, а у ПЛ оказалась свернутой рамка-антенна радиопеленгатора. И вот тут сработало золотое флотское правило, что каждый пункт уставов и инструкций следует выполнять неукосни-тельно, ибо все они написаны кровью. А для штурмана ПЛ старшего лейтенанта А.Коростова слова "предпоходная подготовка" оказались пустым звуком. Трудно сказать, на какое "авось" он рассчитывал, но уже потом, на мели, выяснилось, что никаких иных, кроме как пеленгация и счисление методов определения места корабля, Анатолий не знал. Секстаны оказались неотрегулированными, а "ПИРСом" - прибором международной системы МАМС, основанной на сигналах фиксированных радиомаяков, штурман пользоваться не умел. Итог - уникальный для Балтики: за 2 недели плавания - 57 (!) миль невязки. Результаты себя долго ждать не заставили...
В ночь с 27 на 28 октября лодка всплыла и начала движение в режиме "винтзарядка" - дизеля, вращая гребные винты, одновременно заряжают аккумуляторы. Приблизительно около полуночи, когда все находившиеся на мостике были уверены, что на многие мили вокруг открытое море, двигавшаяся со скоростью 7.2 узла ПЛ внезапно наскочила на мель.
Момент этот был в прямом смысле слова сногсшибательным. Нос подняло и лодку положило на левый борт с креном 15?. Все, кто находился на мостике, были сбиты с ног и едва не повылетали за борт. Еще не оправившийся от боли командир сыграл боевую тревогу и дал команду "Стоп моторы!". Попытки сняться с мели задним ходом успехом не увенчались, - лодку только немного развернуло. Правда, несколько уменьшился крен.
Включенный прожектор выхватил из мрака какие-то белые глыбы. Не потерявшие присутствия духа старпом и боцман еще нашли в себе силы пошутить на тему "А не на Северном ли мы полюсе?" К счастью, после того, как экипаж осмотрелся в отсеках, выяснилось, что ни повреждений, ни течи, ни замыканий нигде нет.
Бывший замполит корабля в то время капитан-лейтенант Василий Беседин впоследствии рассказывал:
"...Я сразу вниз спустился и - по отсекам, к людям. На лодке самое страшное в аварийной ситуации - отсутствие информации. А тут еще надо учесть момент: до конца боевой службы - полторы недели. Как говорится - нос к дому. Иначе говоря, "плато успокоения", т.е. пик усталости, и физической, и психологической. Спад бдительности, работоспособности, ну и всего такого. Тут до паники, до нервного срыва не то, что шаг - полшага. И неизвестность в этом деле - самый мощный катализатор.
Удар, скрежет, крен в лодке - естественно, слышали и ощутили все. Но держались ребята молодцом. Однако в глазах у всех немой вопрос: что случилось? Говорю как есть: сели на мель, где и почему - пока не знаем. Будем разбираться, попробуем сняться своими силами. Экипаж несколько успокоился, напряжение понемногу начало спадать..."
Дальше вновь начались попытки сняться с мели. До 6 утра перепробовали все мыслимое и немыслимое, но т.к. в полной темноте правильно оценить обстановку не удалось, сумели только еще плотнее улечься на камнях - от носа до рубки. Уже потом, в базе, обнаружилось, что в пробитом обтекателе гидролокатора лежал камень с этой самой мели. Единственный шведский сувенир...
Когда забрезжил рассвет, появилась возможность осмотреться вокруг, но одновременно с ясностью визуальной нарастало и полное недоумение. Вокруг ПЛ - земля, только спереди и сзади узкая полоска воды. Прямо по курсу - вышка береговой РЛС.
Примерно в это время подал голос штурман. Ему наконец-то удалось определить место. Можно себе представить реакцию экипажа, когда Коростов наконец выдавил, что лодка сидит на камнях... у юго-восточного побережья Швеции по соседству с военно-морской базой Карлскруна. По словам Беседина, много "теплых" слов адресовал самому Анатолию, его ближней и дальней родне, а также выпустившему ТАКОГО штурмана училищу командир.
Вновь слово замполиту: "...Честно говоря, в тот момент я не столько среагировал на ошеломляющее известие, сколько боялся за командира и штурмана. Состояние обоих было предельно подавленное. Способ вывести их из него тут один - отвлечь на работу. Ну, командиру ее и так хватало, а штурману я сказал: "Ищи, Толя, где, как и когда появилась ошибка. Надо, чтобы ты сам, а не кто-нибудь другой ее нашел.""
Уже потом, когда во время разбора произошедшего на стол легла вся походная документация и была выстроена вся цепочка событий, убежденный атеист Беседин испытал, по его собственным словам, непреодолимое желание перекреститься. Иначе как шутки в духе мадам Судьбы то, что с ними приключилось, назвать было нельзя.
В самом деле, только немыслимым стечением обстоятельств можно объяснить, что примерно за 2 часа до аварии лодка, двигавшаяся в подводном положении, подвсплыла на несколько минут под перископ, перескочив при этом подводную банку, в которую она иначе неминуемо бы "впечаталась". Или как могло случиться, что шедшая уже в надводном положении и грохочущая дизелями на пол-Балтики 137-я не была засечена ни одним шведским радаром. И это на одной из главных ВМБ страны, где, кстати, располагается штаб Южного военного округа! Ну и, наконец, что, кроме сумасшедшего везения могло заставить рулевого вести ПЛ точно по фарватеру (между прочим, искусственному, секретному), ширина которого не превышает 12 м, да еще в кромешной тьме и без всяких ориентиров? Причем, стоило на последних минутах хода подвернуть всего на 1? влево - и оказалась бы советская лодка у причалов, где швартуются корабли под флагом с желтым крестом на голубом поле.
Всего же (когда во время "сидения" на камнях комсостав ПЛ попытался "пройти задним ходом по событиям"), было выявлено не менее 10 ситуаций, при которых можно и нужно было понять, что 137-я идет "не туда". Например, запись в бортовом журнале, что исчезли рыбаки и появились сухогрузы. Или доклад радиометриста: "Прямо по курсу - шведская береговая РЛС!". Командир, ориентировавшийся на доклады штурмана, среагировал адекватно: "Ты думай, чего городишь-то! В открытом море!". Подчиняясь авторитету командира, метрист быстро "переклассифицировал" цель, но действительность от этого, конечно, не изменилась.
Почти сразу же все, кто находился на мостике, увидели во мраке ночи огонь прямо по курсу. "Рыбак лезет, давай вперед", - скомандовал Гущин. Через несколько минут сигнальщик доложил о темном пятне. На мостике решили, что это разлитое кем-то топливо, но это приближалась злополучная гряда камней...
В дело вступили скандинавы
После того, как все перипетии аварии остались позади, экипаж еще долго удивлялся беспечности шведской службы наблюдения. Ну ладно, ночью прохлопали (хотя тоже разгильдяйство непростительное). Но вот как уже после рассвета лодка под советским флагом "сидела" по соседству с иностранной военной базой - и как будто так и надо? Причем, режим полного радиомолчания ко-мандир отнюдь не соблюдал.
Только примерно к 10 утра появился на моторке одинокий рыбак. Узрев открывшуюся его глазам картину, он прямо на месте развернулся и рванул назад. Надо думать, его сообщение вызвало немалый шок, ибо лишь минут через 40 появился военный катер. Когда он подошел к борту, находившийся на его борту офицер по-английски спросил: "Что случилось?". Ему ответили: "Навигационная авария". Узнав фамилию командира, офицер осведомился, не нужна ли помощь. Помощь, конечно, требовалась, но здесь вступали в силу политические и экономические факторы. Например, командир не знал, как быть со ст.2 КУ-78 (Корабельного Устава редакции 1978 г), где жирным шрифтом выделено: "Корабли и суда ВМФ СССР подчи няются только Законам СССР... где бы они не находились. Ни одно иностранное правительство не имеет права вмешиваться в жизнь военного корабля СССР. Всякая попытка в этом направлении должна пресекаться самым решительным обра-зом, в крайнем случае силой оружия".
Во-вторых, никто из советских моряков не знал, как подобная помощь оформляется юридически, и, главное, кому и сколько за нее придется заплатить.
К тому времени штаб флота уже все знал, но никакой информации оттуда не поступало. Как видно, "переваривали" случившееся. В итоге, Гущин от помощи решительно отказался, причем, как позже оказалось, совершенно напрасно. Дело приняло официальный оборот, и в итоге С-363-ю с камней снимали все равно шведские спасатели. Но произошло это только через неделю, и "выложить за все про все" пришлось изрядную сумму (упоминается 600 тыс, правда, неясно чего - рублей, долларов или крон).
Что происходило на борту
Конечно, по прошествии времени, легко анализировать все обстоятельства и выдавать рекомендации. А тогда командир получил приказание ожидать своих спасателей и быть готовым отразить попытку захвата ПЛ. Позже стало известно, что на кромке территориальных вод вместе со спасательными судами находился и отряд боевых кораблей, получивший задачу прорваться и отбить лодку, если ее попытаются захватить. Время было такое, что миролюбивых заявлений произносилось много, а верить друг другу не спешили...
Безусловно, ситуация на борту ПЛ была достаточно напряженная, но, к чести замполита, надо сказать, что он сумел сделать все, дабы сохранить на лодке обычный ритм походной жизни. Четко неслись вахты, проходили занятия по специальности, ежедневно подводились итоги прошедшего дня... При этом отнюдь не делалось вида, что ничего серьезного не произошло - все, что знал о происходящем Беседин - знал и экипаж. Люди оценили доверие, и ответили не только пониманием ситуации, но и каким-то коллективным достоинством: ни одного срыва, ни одного слова в адрес командира или штурмана, приведших к аварии. Более того, за все 10 суток не было даже намека на расхлябанность, малейшего нарушения дисциплины.
Несложно понять, чего стоило это спокойствие. Сорвана боевая задача, лодка стоит в таком месте, что и спать, и ходить по ней удается с трудом. О поощрениях за поход, на которые многие рассчитывали, говорить уже не проиходится, хотя люди ни в чем не виноваты. В 30 м - направленное на лодку чужое оружие. И - и это знают все - в случае попытки захвата корабль будет взорван.
Кстати, о поведении шведской стороны. Первые 3 дня охранную службу на берегу рядом с С-363-й нес пограничный наряд. Смена осуществлялась около полуночи. И вот вечером 3-х суток подошел моторный катер, погрузил всех шестерых и повез на смену. Примерно в 70 м от берега катер перевернуло волной. Сигнальщик, несший вахту на мостике, сразу же осветил это место лодочным прожектором, а вахтенный дал сигнал на стоявший у борта ПЛ патрульный катер. Шведские моряки сработали быстро - спустили на воду свою шлюпку, и через несколько минут пограничники уже были на палубе катера. Беседин позже рассказывал: "...Сидят они мокрые, жалкие, а на нас смотрят уже совсем другими глазами - подобревшими".
Уже на следующее утро на берегу вместо пограничников появилось подразделение морской пехоты в полной боевой амуниции: раскрашенные темным кремом лица, винтовки М-16 с оптическим прицелом, 2 пулемета, 100-мм орудие, радиостанция... За каждым, находившимся на мостике или верхней палубе следил через свой прицел "персональный" морпеховец.
Не внушало оптимизма и каждодневное общение с начальником штаба базы Андерсоном. В то время, как экипаж не имел никакой информации с Родины, Андерсон периодически рассказывал, какая мощная волна антисоветских настроений поднялась в Швеции в связи с этой аварией. Шведские средства массовой информации отводили под нее свои центральные места.
Впрочем, Андерсон оставил у экипажа о себе неплохую память. На все просьбы реагировал мгновенно, тем более, что проблем возникало великое множество. Например, требовалось убирать с лодки мусор, потом закончилась пресная вода... Дальнейшая судьба этого офицера сложилась печально - за "прохлоп" русской "шпионской" подлодки он был снят с должности...
"Шведские каникулы" завершились 6 ноября, в тот самый день, когда советские газеты наконец-то сообщили о случившемся. Снятая с мели 137-я, несмотря на восьмибалльный шторм, своим ходом в надводном положении двинулась к родным берегам. Утром 7-го она уже входила в свою базу.
В эти минуты на Красной площади начинался военный парад по случаю 64-й годовщины Великого Октября...