Лермонтов не был убит на дуэли

Александр КАРПЕНКО

Великого русского поэта М.Ю. Лермонтова убил на дуэли отставной майор Мартынов из крупнокалиберного пистолета системы Кухенрейтера.
Читая материалы трех судных дел, опубликованных в 2006 году Е.Н. Рябовым и Д.А. Алексеевым, обратил внимание на неточности и нарушения, допущенные следствием и судом.

Следствие установило: поэта убили на дуэли 15 июля 1841 года в Пятигорске. Причиной дуэли была ссора, происшедшая 13 июля на балу между Лермонтовым и Мартыновым. Лермонтов не стрелял, а Мартынов выстрелил и убил поэта наповал, пробив пулей навылет грудь.
У меня есть все основания этой версии не верить.

Через три дня, 18 июля из следственной комиссии в Пятигорскую управу поступает запрос: <Находящиеся в оной управе два пистолета, взятые ею после поединка... прислать к нам при описи для приобщения оных:> 21 июля пистолеты из управы были отправлены в следственную комиссию. Привожу документ полностью (сохраняя стилистику. -- А.К.): <Опись пистолетам, которыми стрелялись на дуэли отставной майор Мартынов и поручик Лермонтов. N 1. Пистолеты одноствольные с фистонами с серебряной скобами и с серебряною насечкою, из коих один без шомпола и без серебряной трубочки>. Описание пистолетов следователями сделано поверхностно.

Читаем следующий документ, от 3 октября (с момента убийства поэта прошло более двух месяцев. -- А.К.) Комиссия военного суда уведомляет пятигорского коменданта: <В последствие предписания: от 29 сентября: имеет честь донести, что препровожденные в оную два пистолета, принадлежащие убитому на дуэли поручику Лермонтову, из которых он стрелялся с отставным майором Мартыновым, в комиссии получены, а имеющиеся в оной таковые же пистолеты, принадлежащие ротмистру Столыпину, взятые частною управою по ошибке при описи имения Лермонтова: комиссия обратно предоставляет>. Причем делается пометка: пистолеты, принадлежащие Столыпину, возвращены другому участнику трагедии -- Глебову. Но ведь Столыпин с Кавказа не уезжал! Подумайте. Не странно ли, сразу после дуэли изымают пистолеты, как потом выясняется, принадлежащие Столыпину, из которых якобы произошло убийство, описывают их и приобщают к делу в качестве вещественных доказательств. Потом появляются другие пистолеты, якобы принадлежащие самому Лермонтову, и оказывается, из них дуэлянты стрелялись. Так откуда они взялись?

Теперь почитаем составленную после смерти поэта опись имения Лермонтова (так тогда называлась опись имущества дворянина.) За номером 86 значится изъятым <пистолет черкесский в серебряной обделке с золотою насечкою (первые пистолеты были с серебряной насечкою. -- А.К.) в чехле азиатском>. Никаких других пистолетов в доме Лермонтова не изымали!!!

На это обратил внимание в XIX веке исследователь П. Мартьянов. В своей книге он, ссылаясь на слова хозяина дома Чилаева, писал: <Опись эта: вторичная и составлена 17 июля, так как в первую, доставленную в отсутствие Столыпина, были включены многие его вещи: Даже самые пистолеты, на которых стрелялись противники, были взяты не те:>

На следующий день протокол переписали, оставив только вещи, принадлежащие Лермонтову. Вопрос: где при первой описи был Столыпин? Прятался? Или хлопотал о похоронах поэта?

Предполагаю, объявившись, Столыпин перечислил принадлежащие ему вещи. Их из описи исключили. Тогда почему не сообщил, что пистолеты тоже его? Испугался признать их своими и промолчал или рассказал о пистолетах, но ему не поверили? Тогда почему следователи, изъяв оружие, не внесли его в протокол. Это же грубое нарушение закона. И еще. Дуэль проходила в дождь, в грязь. Пистолеты должны быть не в лучшем виде, из стволов исходил бы запах горелого пороха. Неужели участники после всего случившегося, спокойно их почистили и уложили в пистолетную коробку?

В наше время изъятие вещей, оружия называется обыском и при его окончании составляется протокол, который подписывают, как минимум, три человека, в том числе двое понятых.
Читаю протокол описи имения. Его составляют три чиновника -- подполковник, подпоручик и квартальный надзиратель. При описи в качестве понятых присутствуют протоирей, пятигорский глава и словесный судья. Комиссия более чем представительная, чтобы допустить нарушение.

Как же получилось, что в октябре в деле появились другие пистолеты, которые стали фигурировать как <лермонтовские>, из которых дуэлянты стрелялись? Где и у кого они два месяца хранились? Как они оказались у коменданта Пятигорска и кто их ему передал?

По законодательству, если улики получены с нарушением закона, они не могут быть признаны доказательствами. Это было во все времена судопроизводства. Просто способы получения доказательств были разные.

Как бы там ни было, но Столыпин своим поведением способствовал запутыванию следствия.

Еще несколько слов о поведении Столыпина. Он знает, у него изъяли пистолеты, которые проходят по делу об убийстве поэта. Ему бы бить тревогу -- это его пистолеты, они не стреляли! Не знаю, бил ли он тревогу или как мышь сидел тихо, ожидая, как все обернется. Но с его молчаливого согласия следствие получило ложную улику, подтверждающую дуэль. Получается, есть люди, заявившие об участии в дуэли, и тут же обнаруживается орудие убийства, что подтверждает состоявшуюся дуэль.

Так где с начала следствия находились пистолеты Кухенрейтера, из которых противники стрелялись? И были ли они?

Прочитал судное дело и не нашел описания пистолетов, доставленных в следственную комиссию в октябре 1841 года. Как и не нашел свидетельств, что стрелялись дуэлянты из мощных дальнобойных нарезных пистолетов Кухенрейтера. Понимаю, что полностью доверять судному делу нельзя, как нельзя верить и так называемым участникам, свидетелям и некоторым исследователям гибели поэта.

А может, убили Лермонтова в упор из обычного пистолета, а потом, чтобы увеличить расстояние между убитым и убийцей (не с каждого пистолета с расстояния в двадцать шагов можно убить человека выстрелом навылет через всю грудь), придумали, что стрелялись из мощных, крупнокалиберных пистолетов? Версию об оружии подбрасывали не для следствия -- для нас, для истории.

Прихожу к выводу. Следствие не установило, из какого оружия был убит поэт, кому это оружие принадлежало и что за пистолеты дважды изымались и фигурировали в деле в качестве вещественных доказательств.

В исследованиях гибели поэта упоминается, что царь требовал закончить дело как можно быстрее и передать на рассмотрение не в гражданский, а в военный суд. Для офицеров военный суд более снисходителен. Тем самым царь мешал следствию.

Убийство произошло 15 июля. Официально следствие началось на следующий день. Понятно, что вечером 15 июля о событиях стала поступать первичная оперативная информация.

В то же время документ, пришедший в Ставрополь, где государь соизволил как можно быстрей закончить дело, поступил 29 августа 1841 года. Значит, у следователей и судей было в запасе 46 дней, чтобы установить истину.

Это нормальный срок (даже учитывая чиновническую волокиту того времени). Сейчас по Уголовно-процессуальному кодексу срок следствия составляет 60 дней. Мартынов не тот преступник, для изобличения которого требовались месяцы. Он совершил одно убийство, о котором сразу стало известно. В городе была дееспособная власть, которая могла потребовать расследовать преступление в указанные сроки. Конечно, мешал начальник штаба Траскин, но он не государь. Так почему следователи волокитили и почему распоряжения Траскина потом совпали с волей царя? Еще один нюанс. Время доставки почты.

Письмо от царя пришло в штаб корпуса 20 августа, а исполнители получили его 29-го, но в Петербурге распоряжение подготовили 4 августа, через двадцать дней после убийства. Почему такая спешность власти и <правильное> понимание ситуации происшедшей далеко на Кавказе? Вот что настораживает и подтверждает версию о заговоре власти против поэта.

Теперь о показаниях участников трагедии, как они добирались до места дуэли. В деле этот вопрос под номером четыре: <К месту происшедшей дуэли на чем ехали: на дрожках ли или на верховых лошадях; кто были при первых -- кучера или при последних -- проводники для удержания лошадей?>
Мартынов ответил, что Лермонтов и Васильчиков ехали верхом. Глебов на дрожках, сам выехал раньше.

Глебов, Мартынов, Васильчиков и Лермонтов -- на верховых. Лермонтов на моей лошади (у поэта были свои две лошади. -- А.К.), я на беговых дрожках.
Васильчиков, Лермонтов и я верхом. Проводников не было (больше ничего не сказал, а следствие не поинтересовалось. -- А.К.)

Задаю вопрос: чего не хватало следователям, чтобы потребовать более четких ответов на вопросы? Тоже мешал царь? Вопросы задавались 17 июля. В день похорон поэта.

Уже тогда точно было известно, что Лермонтов уехал в Железноводск. И на место трагедии ехал оттуда. В деле имеются показания слуги Ивана Соколова: <..в тот день, когда отставным майором Мартыновым был вызван барин мой: на дуэль: я при нем не был, а был на Железных водах>. Но ведь там был и Лермонтов! Тогда почему крепостной Соколов не говорит об этом? А может, его показания были не нужны?

Теперь приведу выдержку из переписки находящегося в тюрьме Мартынова с содержащимся под домашним арестом Глебовым.

Записка Глебова в тюрьму Мартынову: <:прочие ответы твои согласуются с нашими, исключая того, что Васильчиков поехал со мной; ты так и скажи. Лермонтов же поехал на моей лошади -- так мы и пишем... Не видим ничего дурного с твоей стороны в деле Лермонтова: тем более что ты в третий раз в жизни своей стрелял из пистолетов; второй, когда у тебя пистолеты рвало в руках и это третий:Надеемся, что ты будешь говорить и писать, что мы тебя всеми средствами уговаривали: ты напиши, что ждал выстрела Лермонтова>. Это пишет человек, который считался другом Лермонтова!
Выдержка из <Устава о строевой кавалеристской службы> XIX века: <Для большего к стрельбе навыка учить: сперва на месте, потом : на скаку из пистолетов в мишень стрелять:>.

Следователи о переписке знают и мер не предпринимают. Даже понимая, что подследственные дают ложные показания, приобщают их к материалам дела. Явное нарушение закона.

Теперь как проходил сам суд? Скорее, пародия на суд. Троим подсудимым задали пять одинаковых вопросов. Приведу в качестве примера один к убийце поэта: <:каким образом это происходило? Не так ли, как вы описывали уже следователям и не имеете ли к оному чего-либо добавить или убавить> Ответ Мартынова: <Дело происходило совершенно так, как я имел честь объяснить господам следователям. Прибавить к сказанному ничего не имею>. И так у каждого подсудимого по всем вопросам!

В деле имеется много противоречий, а судьи при этом безмолвны! Например, на вопрос, стрелял ли Лермонтов из своего пистолета, Мартынов ничего не ответил; Глебов сказал, что не стрелял; Васильчиков ответил, что позже сам выстрелил в воздух.

Суд ограничился пятью вопросами и вынес свой несправедливый приговор.

Имеется в деле еще одна странность. Непонятная поездка Глебова на три дня в Кисловодск.

27 июля доктор Рожер, лечивший Глебова и Васильчикова, ходатайствует перед властями о направлении их на лечение в Кисловодск. 29 июля власти дают разрешение. В деле имеется сопроводительный документ на имя военного начальника Кисловодска, написанный комендантом Пятигорска: <: вследствии чего корнета Глебова: за присмотром препровожая: а по истечении курса (лечения. -- А.К.) прислать в Пятигорск:> Читаем следующий документ, подписанный военным начальником Кисловодска. Он извещает, что 1 августа Глебова отправляет (!!!) обратно в Пятигорск (без объяснения причин). 8 августа Глебов опять уезжает в Кисловодск и возвращается 11 сентября вместе с Васильчиковым.

Зачем по предписанию коменданта Глебов на три дня ездил в Кисловодск? Возможный ответ нахожу в деле. Имеется рапорт следователя от 30 июля коменданту города, в котором он сообщает об окончании дела и направлении дела коменданту для рассмотрения и передачи в суд. В конце следователь уведомляет: <:при сем представляю и пару пистолетов, которыми поединщики стрелялись> Но мы теперь знаем, что эти пистолеты не стреляли! 7 сентября из окружного суда поступает коменданту запрос: дело получили <:и просят о присылке к делу пистолетов, коими произведены выстрелы>. Не очень спешит комендант отдавать пистолеты. Только 3 октября, когда дело поступает в военный суд, председатель суда уведомляет коменданта, что пистолеты получены. Но это были уже другие, <лермонтовские> пистолеты, о которых писал ранее. А 5 октября Глебову в управе отдают изъятые ранее по ошибке столыпинские пистолеты.

Так может, ездил Глебов в Кисловодск за пистолетами Кухенрейтора? Отдал их и получил потом ранее изъятые.
Убивает Мартынов Лермонтова из своего оружия, поджидая на дороге в Пятигорск. Потом Глебов заявляет о дуэли, затем Мартынов идет с покаянием, последним сдается Васильчиков. В качестве доказательства дуэли подсовывают следователям чистенькие столыпинские пистолеты. Во время следствия, поняв промашку с пистолетами, отправляют Глебова за другими в Кисловодск, ибо в бурлящем страстями Пятигорск, искать дуэльные пистолеты опасно.
Убили поэта, а потом имитировали дуэль. Следователи и власти их поддержали.

А если без эмоций, то из прочитанных трех судных дел ясно одно: Лермонтова убил Мартынов. Все остальное бюрократическая переписка, цель которой запутать дело и ускорить его рассмотрение.
Приведу отрывок из последнего стихотворения Лермонтова:

С тех пор как вечный судия
Мне дал всеведенья пророка,
В очах людей читаю я
Страницы злобы и порока.

Провозглашать я стал любви
И правды чистые ученья:
В меня все ближние мои
Бросали бешено каменья:.

Больше Лермонтов ничего не написал. Его убили:
(С) http://www.veche.tver.ru/index.shtml?news=16861

****