Рекомендую 
Сори много букв но ..... это все таки опера 
Борщ сквозь слёзы
Наум Сагаловский
Наум Сагаловский
БОРЩ СКВОЗЬ СЛЁЗЫ
Народная опера в 3-х актах
с прологом
ЗАЯВЛЕНИЕ АВТОРА:
Автор заявляет своим читателям и слушателям, что все персонажи этого произведения высосаны им из пальца, другими словами – выдуманы от начала до конца, так что если отдельные слова, мысли, действия и фамилии персонажей совпадают со словами, мыслями, действиями и фамилиями реальных лиц, не надо принимать этого на свой счёт и устраивать автору скандалы. Ничего вы этим не добьётесь. Мои авторские права защищены законом, а с законом – шутки плохи.
Действующие лица:
ПРОЛОГ – баритон
БЕНЯ ГОРОДЕЦКИЙ – владелец продуктового магазина, баритон
ХИЛЯ – его дочь, красавица, сопрано
ИОСИФ – программист, тенор
СЕНЯ (СЕМЁН БОРИСОВИЧ БАРШАЙ) – владелец ресторана, бас
МУЛАТОВ – писатель, бас
МАТИЛЬДА ИОСИФОВНА – повар, меццо-сопрано
ВЕНИАМИН АРКАДЬЕВИЧ – повар, бас
ПЕТЯ – друг СЕНИ, тенор
МИТЯ – друг СЕНИ, баритон
ДАВИД ИЗРАИЛЕВИЧ – друг СЕНИ, бас
РОЗА – официантка в ресторане, сопрано
Покупатели в продуктовом магазине:
СОЛОМОН РУВИМОВИЧ
РОЗЕНФЕЛЬД
КАЦ
ДОДИК
Мистер МИЦЕЛЬМАХЕР
Мадам МИЦЕЛЬМАХЕР
ЦИЛЯ ИСААКОВНА
ГУРЕВИЧ
МИХАИЛ ЛЬВОВИЧ
ФИНКЕЛЬШТЕЙН
Работники и посетители ресторана:
ОФИЦИАНТЫ 1, 2, 3, 4 и 5
ОФИЦИАНТКА СИМА
ГУРФИНКЕЛЬ – инженер, на анэмплойменте
ГОЛЬДЕНГЕРШ – инвалид, на сошиал секюрити
БОРЯ – журналист
ЕФИМ АБРАМОВИЧ
МАНЯ ЛАЗАРЕВНА
АБРАМ СОЛОМОНОВИЧ
БЕРГЕЛЬСОН
Тамада ЗИЛЬБЕРФАРБ
БЕРТА АРКАДЬЕВНА
МИША из оркестра
АРКАДИЙ КОГАН
БЭЛА МАРКОВНА
РАБИНОВИЧ
ГРИША - таксист
ТАКСИСТЫ
ОРКЕСТР
ОТ АВТОРА:
Оперу ”БОРЩ СКВОЗЬ СЛЁЗЫ” я писал долгими зимними вечерами, после работы, сидя на кухне, под весёлое гудение чайника на газовой плите. Это широкое эпическое полотно, где главным героем является наш великий, могучий, правдивый и свободный эмигрантский народ. Действие оперы происходит в местах, где все мы так любим проводить наши лучшие часы и дни – в русском магазине и в русском же ресторане.
Я очень хотел, чтобы музыку к моей опере написал известный композитор Джузеппе Верди, которого я сильно уважаю, и даже специально поехал в Италию, чтобы с ним договориться, но оказалось, что синьор Верди уже умер, и музыку писать некому. Есть, правда, в Нью-Йорке композитор-эмигрант мистер Шапиро, но оперу он вряд ли потянет. Кончится всё, очевидно, тем, что музыку придётся писать мне самому, хотя необходимые для этого сольфеджио и гармонию я уже изрядно подзабыл, равно как и муз. литературу. Кроме того, у меня нет нотной бумаги, а покупать её – не хочется.
Право первой постановки оперы принадлежит, естественно, Миланскому оперному театру “Teatro alla Scala”, и никому другому я этого права не даю, хоть вы ко мне говорите стихами.
Итак –
ЛИБРЕТТО
Акт первый
Русский продовольственный магазин в большом американском городе на берегу океана. Хозяин магазина БЕНЯ беззаботно раскладывает сыры, колбасы, икру зернистую, пельмени. Его единственная дочь, красавица ХИЛЯ отпускает покупателям свежие и недорогие продукты. Они поют о прекрасной жизни и хороших заработках. Входит писатель МУЛАТОВ. Он покупает полфунта орехов и интересуется, как идёт продажа его последней книги. БЕНЯ радостно отвечает, что книгу не покупает никто. МУЛАТОВ расстраивается и уходит. Красавица ХИЛЯ открывает отцу сердечную тайну: ей нравится интересный мужчина, программист ИОСИФ, который носит пальто с каракулевым воротником и часто бывает в магазине. БЕНЯ одобрительно кивает и танцует краковяк. Внезапно в магазин врывается человек в маске и с пистолетом в руках. Он поёт арию «Весь кеш – ко мне в карман». Это программист ИОСИФ, переодетый бандитом. БЕНЯ замахивается на бандита и убегает за полицией. Тем временем ИОСИФ забирает из кассы деньги, набрасывается на ХИЛЮ и уводит её с собой. Возвращается БЕНЯ без полиции и пиджака. Обнаружив, что бандит увёл ХИЛЮ, он сходит с ума, вешает на двери магазина табличку ”Гоинг аут оф бизнес” и, шатаясь, идёт искать вчерашний день.
Акт второй
Кухня русского ресторана ”Арарат”. На сцене – аромат шашлыков и чахохбили. Доносятся звуки оркестра, исполняющего репертуар. Хозяин ресторана СЕНЯ готовит вкусные блюда и играет в карты со своими друзьями ПЕТЕЙ, МИТЕЙ и ДАВИДОМ ИЗРАИЛЕВИЧЕМ. Идёт крупная игра, на столе много денег, бумажки и мелочь. Официантка РОЗА рассказывает СЕНЕ жуткую историю о том, как некто Герман зверски убил пожилую графиню в советском городе Петербурге. СЕНЯ посылает РОЗУ к такой-то матери. Из ресторана доносится шум: это подрались два эмигранта, один на вэлфэре, а второй – на анэмплоймэнте. Входит писатель МУЛАТОВ. Он съедает полфунта орехов и интересуется, как идёт продажа его последней книги. СЕНЯ посылает его к такой же матери. МУЛАТОВ расстраивается и уходит. Игра продолжается. Внезапно на кухне появляется программист ИОСИФ с красавицей ХИЛЕЙ, дочерью БЕНИ. Его шумно приветствуют, он здесь свой человек. СЕНЯ влюбляется в ХИЛЮ и просит ИОСИФА отдать её ему. ИОСИФ не соглашается. Тогда СЕНЯ предлагает сыграть в карты. Он ставит ресторан ”Арарат” против Иосифовой ХИЛИ. Начинается роковая игра. У СЕНИ на руках семёрка, валет и дама. Он просит ещё. ИОСИФ даёт ему карту – это восьмёрка. ”Хватит!” – поёт счастливый СЕНЯ. ИОСИФ раскрывает свои карты – у него два туза, треф и бубей. ”Шлемазл!” – кричит обиженный СЕНЯ, но уже поздно – он проиграл свой ресторан. От обиды СЕНЯ убивает ПЕТЮ, МИТЮ и ДАВИДА ИЗРАИЛЕВИЧА, а сам вешается на хорошей верёвке.
Акт третий
Нарядный зал ресторана ”Арарат”. Эмигранты празднуют свадьбы, именины, бармицвы. Оркестр играет песню о трёх китайцах. Подвыпившие гости танцуют на столах. В левом углу программист ИОСИФ подсчитывает прибыль от выигранного ресторана. Тут же – красавица ХИЛЯ. Она заметно осунулась и неважно выглядит. ”На земле, – объясняет ей ИОСИФ, – весь род – людской”. ”А хоть ты ко мне стихами говори!” – отвечает ему ХИЛЯ. Вдруг она вздрагивает – она видит, что в залу входит её родной отец БЕНЯ. Его тяжело узнать, такой он несчастный и сумасшедший. БЕНЯ заказывает двести грамм, выпивает и замечает свою дочь. ”Где ты ходишь?” – устало спрашивает он, но программист ИОСИФ выгоняет его в шею. Красавица ХИЛЯ протестует и танцует па-де-де. ИОСИФ обещает ей золотые горы и приносит тарелку наваристого борща. ХИЛЯ ест борщ и плачет. Раздаётся шум, звон посуды, крики женщин и детей. Таксист ГРИША дерётся с журналистом БОРЕЙ. Тот что-то ему не так сказал. Официантка РОЗА пытается их разнять. Внезапно ресторан начинает гореть – это мстительный БЕНЯ сбегал за керосином и поджёг ресторан. Паника. ИОСИФ пытается вытащить сейф и холодильник, но падает и медленно сгорает. Красавице ХИЛЕ удаётся бежать, захватив имеющуюся выручку. БЕНЯ тепло встречает её и говорит: ”Идём отсюда!” Ресторан продолжает гореть, пока от него не остаются одни головешки. Гибнет восемнадцать человек, шесть тяжело пострадали. Входит писатель МУЛАТОВ, поднимает с полу полфунта орехов и интересуется, как идёт продажа его последней книги. Но разговаривать уже не с кем. Мулатов расстраивается и уходит.
АКТ ПЕРВЫЙ
(Занавес ещё закрыт, но зрители сидят уже на своих местах и предвкушают большое удовольствие. Шутка сказать – опера! Это вам не концерт Бориса Сичкина с участием Вадима Консона. Мужчины в костюмах модного покроя, женщины – в дорогих, но элегантных платьях от Кристиана Диора. В зале – густой запах французских духов Шанель № 7 и различных сортов коньяка. Опера!
Оркестр сидит в оркестровой яме. Неприятно об этом говорить, но – такова традиция. Ничего хорошего в этом, конечно, нет – усадить заслуженных и уважаемых музыкантов в яму, куда не проникает солнечный свет. С другой стороны, если поместить их на сцену, то не останется места для исполнителей-солистов. Сцена не резиновая. Музыканты уже настроили свои инструменты и с нетерпением ожидают дирижёра.
Из боковой двери в яме стремительно выходит дирижёр и напрaвляется к своему месту в центре ямы, несколько на возвышении, где на пюпитре лежит партитура оперы. Пюпитр, партитура – слова, известные каждому культурному человеку. Если кто-нибудь этих слов не знает – может вообще в оперу не ходить. Дирижёр подаёт руку концертмейстеру первых скрипок, здоровается с ним, всем прочим вежливо кивает.
Концертмейстер первых скрипок – естественно, еврей. Это тоже традиция, соблюдаемая во всех без исключения оркестрах мира. Нет никакого смысла эту традицию нарушать.
Дирижёр поднимает руки, давая сигнал музыкантам, и начинается увертюра к опере. Увертюра – это музыкальное вступление. Каждая приличная опера имеет увертюру. Вспомните оперы ”Кармен” или ”Цывильский Серульник”. Некоторые увертюры живут отдельной от оперы жизнью. Например – увертюра к опере Россини ”Сорока-воровка”. Об этой опере никто не имеет ни малейшего понятия, зато увертюру к ней передают по радио три-четыре раза в день, её напевают и насвистывают во всех странах мира.
Увертюра к нашей опере отдельной жизнью жить не будет, это мы обещаем. Ещё чего нехватало!..
Кончается увертюра, и перед закрытым занавесом появляется ПРОЛОГ –
нестарый ещё мужчина в сером ратиновом пальто и пыжиковой шапке. ПРОЛОГ – это такой персонаж, который призывает зрителей сидеть тихо и не действовать исполнителям на нервы.)
ПРОЛОГ:
Дорогие господа,
уважаемые дамы,
Ромы, Фимы и Абрамы,
к нам пришедшие сюда!
Мы покажем вам сейчас
эпизод житейской драмы,
вам от этого не будет
ни малейшего вреда.
В жизни множество дорог,
что суровы и тернисты.
Кто-то скажет мне ”Катись ты!”
и не пустит на порог.
Нас не надо осуждать
лишь за то, что мы артисты –
каждый крутится, как может,
каждый гложет свой пирог.
Не для красного словца
мы волнуемся и плачем.
Вам – немым,
глухим,
незрячим –
наши мысли и сердца!
А поскольку ваш билет
в кассе полностью оплачен,
вы не рыпайтесь отсюда
и сидите до конца.
Нет, не выдумка, но факт!
Машет палочкой маэстро.
Модерато или престо –
безразлично, лишь бы в такт.
Все солисты начеку,
громче музыка оркестра!
Дайте занавес, ребята –
начинаем первый акт!..
(Открывается занавес. На сцене – торговый зал русского продовольственного магазина в большом американском городе на берегу океана. Хозяин магазина БЕНЯ отпускает покупателям свежие и недорогие продукты. Покупатели оживлённо переговариваются друг с другом, ссорятся, стоят в очереди. Где вы видели русский магазин без очереди?..)
ХОР:
Не к Бениной маме,
не к Бениной тёте,
не к Бениной бабушке ста восемнадцати лет –
когда вам захочется кушать,
вы к Бене идёте,
и Беня нарежет вам свежий куриный рулет.
У нашего Бени
такие пельмени,
такие пельмени, что только варить на плите.
Не будет у вас
ни расстройства от них, ни мигрени,
а будет приятно и долго урчать в животе.
Селёдка и шпроты,
сушёные фрукты,
оближете пальчики, и не отсохнет рука.
В Советском Союзе
когда-то такие продукты
давали по списку заслуженным членам ЦК.
Пускай вы богаты,
пускай вы в почёте,
но всё же идёте не раз, и не два, а стократ –
не к Бениной маме
и даже не к Бениной тёте,
а к Бене, который вам друг, и товарищ, и брат!..
СОЛОМОН РУВИМОВИЧ (у прилавка):
Две баночки сайры
для дочери Сарры,
горчицы и хрона
для зятя Арона,
кусок буженины
для тёщи Фаины,
журнал ”Панорама”
для тестя Абрама!
Пускай они кушают все эти штуки
и будут здоровы на долгие годы!
А мне – минеральной воды ”Ессентуки”,
пол-фунта изюма и пачечку соды…
РОЗЕНФЕЛЬД:
Язык – объеденье,
балык – объеденье,
слоёное тесто с начинкой внутри!
Когда бы не язвы моей прободенье,
я ел бы с утра до вечерней зари.
Я ел бы форшмак, лососину и печень,
под чешское пиво вкушал бы тарань,
но в тюрьмах желудок мой был искалечен,
и ты меня, Беня, улыбкой не рань.
К сырам и колбасам спешу на свиданье,
весёлый, предпраздничный и молодой.
Мой друг, никакое прелюбодеянье
не может сравниться с российской едой!..
КАЦ:
Где наш любимый хлебный квас?
Нету.
Ветчино-рубленых колбас –
нету.
Пшена, ухи, окороков,
грога,
зато невеж и дураков –
много.
Вот я питаюсь поутру
крошкой,
а дураки гребут икру
ложкой.
У них на праздничном столе –
яства,
а у меня одни лишь ле-
карства.
Невежи водку хлещут из
рога,
а у меня от водки из-
жога.
Урвать бы где-то тысяч пять
кешем,
я мог бы всех их посылать
к лешим!
Мистер МИЦЕЛЬМАХЕР (ДОДИКУ):
А я вам говорю – попробуйте угря!
Взгляните на него – он весь такой копчёный!
Конечно, вы талант,
конечно, вы учёный,
но ваши сорок лет вы прожили зазря.
Послушайте меня, не будьте идиот!
Он тает на губах,
клянусь здоровьем дочек!
Возьмите, дорогой,
попробуйте кусочек,
не бойтесь – ничего от вас не отпадёт!
Мадам МИЦЕЛЬМАХЕР (тому же ДОДИКУ):
Я тоже говорю, что угорь – это вещь!
А лишь бы что жевать –
так жвачка в автомате.
ДОДИК:
Но я сюда пришёл купить леща в томате!
Спросите у него – почём сегодня лещ?
ЦИЛЯ ИСААКОВНА:
Нарежьте мне, Беня,
два фунта московской колбаски.
ГУРЕВИЧ:
Позвольте, гражданочка,
что вы толкаетесь, что?
Вы тут не стояли,
не надо рассказывать сказки!
ЦИЛЯ ИСААКОВНА:
Я лично за этим товарищем в сером пальто!
МИХАИЛ ЛЬВОВИЧ:
Я с бабою базарящей
не спорю никогда.
Нашла себе товарищей!
Мы все тут – господа.
ЦИЛЯ ИСААКОВНА:
Держите меня,
а не то я скончаюсь от смеха!
Позвольте мне сделать
вам горький, но честный упрёк.
Вы кто – Магомаев?
Кобзон?
Или, может быть, Пьеха?
Чего вы, как бочка, становитесь здесь поперёк?..
ГУРЕВИЧ:
Я на вас удивляюсь, гражданка,
почему вы браните меня?
Вы, по-видимому, киевлянка,
и в Одессе не жили ни дня.
Если б вы побывали в Одессе,
на Фонтан бы сходили Большой,
вы бы сразу прибавили в весе
и окрепли лицом и душой.
Я там жил в коммунальной квартире,
вид соседей мне радовал глаз.
Восемь лампочек в тесном сортире
освещали один унитаз.
Я на кухне накачивал примус,
много мыслей держал в голове,
и в кафе под названьем ”Гамбринус”
опрокидывал рюмочку-две.
