Виктор СНИТКОВСКИЙ (Бостон)
СМЕРТЬ КОСМОНАВТА
В 1965 году счастливо закончился полет "Восхода-2". Тогда вышедший в космос Леонов едва не погиб из-за спешки с запуском. Не был отработан скафандр космонавта для выхода в космос и Леонов с большим трудом протиснулся в неожиданно раздувшемся скафандре обратно в корабль после своего выхода в открытый космос. Следующий полет и уже по новой программе "Союз" прошел лишь через два года - в апреле 1967 года. К этому времени был разработан более мощный носитель, но, как и раньше, он представлял связку двух десятков двигателей с несколько большими диаметрами сопел, чем было у королевской Р-7. Королев к этому времени уже ушел из жизни.
Поскольку в СССР никогда заранее не объявляли программу, то посадка через 17 витков, обеспечивающая приземление в казахстанских степях, не вызвала особого удивления советских людей. Гибель Владимира Комарова официально была объяснена тем, что на высоте 7000 метров запутались стропы парашюта и капсула с космонавтом разбилась при падении. Однако трудно поверить, что более мощный носитель и корабль с одним человеком, но рассчитанный на трех человек, был запущен только на 17 витков. Западные центры слежения перехватили переговоры Комарова с Центром управления о том, что у него на борту неполадки. Григорий Блиндер (ныне живет в США), работавший на станции космического слежения в Крыму, рассказывал, что на пульте радиосвязи они слышали крики Комарова о том, что кабина горит. Именно из-за неполадок была осуществлена неудачная попытка спуска на 17 витке, но что было конкретно - в России скрывают до сих пор. Как теперь известно, полет готовился в страшной спешке, под давлением ЦК. По сути, Комарова запустили на верную смерть. Благодаря тому, что один из испытателей космической техники, Лев Гусейнович Алиев, ныне живет в Балтиморе, штат Мэриленд, стало известно больше подробностей этого полета.
Привожу рассказ Л.Алиева.
* * *
Подготовка к запуску в космос Комарова началась для меня 1 апреля 1967 года. Я служил тогда в 5-м управлении (в/ч 95829) Государственного научно-испытательного полигона (космодром Байконур, в/ч 11284). Мы занимались подготовкой и запуском в космос спутников военного назначения системы противокосмической обороны. Я занимал должность старшего инженера-испытателя телеметрической системы спутника, а затем системы боевого управления и снаряжения спутника.
1 апреля был воскресный тихий солнечный день. Мы жили на четвертом этаже жилого дома по улице Советской армии на площадке номер 10 (центральный жилой городок космодрома). Как обычно, я завтракал в кругу семьи около 10 часов утра. В это время в квартире раздался долгий протяжный звонок. Это звонил посыльный солдат. Взволнованно он передал мне устный приказ немедленно явиться в штаб соединения (в/ч 11284). Через пару минут я уже в своей военно-полевой форме с погонами капитана спешил к штабу. Штаб был расположен в большом здании на центральной площади Ленинска. Первоапрельский вызов в штаб был похож на шутку, но глядя на серьезные озабоченные лица других офицеров, спешивших в штаб, я понял, что это серьезно.
На площади перед штабом оказалось множество офицеров из различных служб, но никто не знал о цели вызова. Вскоре дежурный по штабу пригласил всех в конференц-зал на втором этаже. На сцене появился начальник космодрома генерал Курушин. Он выглядел устало - лицо красное, глаза воспаленные. Генерал братился к нам:
- Товарищи офицеры, Политбюро ЦК КПСС поставило перед нами задачу чрезвычайной государственной важности: начиная с сегодняшнего дня, приступить к подготовке запуска двух космических кораблей типа "Союз". На первом полетит один Комаров, на втором - три космонавта. В космосе им предстоит осуществить автоматическую стыковку. Один из трех космонавтов перейдет в первый корабль. Затем расстыковка и возвращение кораблей на Землю с двумя космонавтами в каждом. Таким образом, на трибуне мавзолея Ленина на Красной площади 1 мая 1967 года будут находится герои космоса, успешно выполнившие историческую задачу партии. Не забывайте, что американские астронавты уже выполнили эту задачу, и мы не имеем права быть позади них. Это не к лицу родине Октября - стране, первой запустившей человека в космос. Мы просчитали возможности штатного расписания управления космодрома по осуществлению этой грандиозной задачи путем сетевого планирования, и оказалось, что численность инженерного состава данного управления недостаточна для ее выполнения. Поэтому командованием космодрома было принято решение в кратчайший срок доукомплектовать управление необходимым числом военных инженеров из других управлений. Мы максимально сократили, а в некоторых случаях полностью прекратили испытательные работы на некоторых площадках космодрома. Все это для того, чтобы качественно и в срок выполнить основную задачу космодрома, поставленную решением Политбюро ЦК КПСС: осуществить стыковку в космосе. Вам, командированным военным инженерам, предстоит сегодня же прибыть на испытательную площадку и приступить к круглосуточной работе по запуску космонавтов. Ваши семьи мы известим об этом.
На площадке перед штабом нас уже ждали автобусы. Колонна автобусов двинулась за машиной коменданта гарнизона с мигалкой. Нас не останавливали на контрольно-пропускных пунктах для проверки личности, как этот делалось всегда, и всего через 45 минут, вместо обычных полутора часов, мы прибыли в монтажно-испытательном корпус (МИК) 42-й площадки на правом фланге космодрома. В этот момент мне показалось, что военные бюрократы могут иногда работать быстро, ведь обычно нам приходилось 2-3 месяца ждать допуска к подобным особо режимным по секретности объектам.
Нас построили в шеренгу, и местный полковник из отдела кадров подходил к каждому из офицеров, чтобы определить его рабочее место. Краткая беседа выглядела следующим образом:
- Майор Петров, - представляется офицер.
- Так, товарищ майор, - говорил кадровик, - вы будете работать на системе ориентации и стабилизации.
- Но я инженер по радиотехнике, - возражал майор.
- Мы дали вам широкое и достаточно общее образование, - прерывал его полковник, - и вы в состоянии, изучив описание и инструкции, через 2-3 суток приступить к практической работе на данном месте. Немедленно отправляйтесь выполнять поставленную задачу!..
Этот разговор в общих чертах повторился с большинством офицеров. Но мне, как и нескольким другим офицерам, повезло - я попал на систему телефонной и телеграфной связи с космонавтом, что соответствовало моей специальности. Однако подавляющее большинство прикомандированных использовались не по специальности.
В процессе подготовки к запуску я каждый день встречался с Владимиром Михайловичем Комаровым. Это был крепко сложенный спортивного вида 40-лет-ний мужчина. Красивый внешне и грамотный опытный специалист, пришедший в космос с опытом летчика-испытателя. С ним было легко работать. Он прекрасно знал свое дело и часто мне подсказывал, как лучше отрабатывать те или иные положения инструкции по эксплуатации системы связи. При этом мы не обнаружили в процессе совместной работы существенных недостатков и дефектов системы связи, так как это была штатная аппаратура, отработанная на других объектах.
Что же касается специфических систем "Союза" - ориентации и стабилизации, радиоуправления и ряда других, то их функционирование было ненадежным и не отвечало требованиям жизнеобеспечения в космосе. Обнаруженные в этих системах многочисленные дефекты устранялись частично, можно сказать косметически: устранялись, скорее, внешние проявления. "На серьезный анализ нет времени", - говорили многие представители разработчика. Наверное, такая установка была получена от нового Генерального конструктора Мишина, который заменил умершего Королева.
Этот порочный стиль отработки аппаратуры вызвал у многих из нас, военных испытателей, недоумение и внутренний протест, который мы выразили в своих аналитических записках на имя Генерального конструктора. При этом мы высказывали не только замечания, но и предложения по устранению дефектов. Однако нашим замечаниям не дали должной оценки, просто положили под сукно.
По этому поводу даже возник конфликт между начальником космодрома генералом Курушиным и Мишиным. На заседании Государственной комиссии перед запуском Курушин высказал мнение, что корабль не готов к полету в космос. Мишин на это остро прореагировал, обвинив начальника космодрома чуть ли не в саботаже решения Политбюро ЦК КПСС о запуске корабля "Союз". Несмотря на все недостатки, корабль "Союз" с Комаровым был запущен в срок по графику 27 апреля 1967 года.
Сразу же после выхода на орбиту Комаров доложил, что не раскрылась солнечная батарея. В результате этого электропитание оборудования могло осуществляться только от стартовой батареи аккумуляторов. Ее могло хватить всего на 1,5-2 часа работы. Дальше больше. Оказалась неработоспособной система ориентации и стабилизации - то есть корабль оказался неуправляемым. Кроме того, Комаров докладывал, что индикация тех или иных операций на бортовой аппаратуре не соответствует эксплуатационным документам. То есть в спешке предполетной подготовки аппаратура оказалась не отработанной.
В силу создавшихся обстоятельств было принято решение возвратить корабль на Землю. Но как это было сделать, если не работала система управления? И тут Комарову помог его опыт летчика-испытателя - он сумел вручную подать команду на включение двигателей управления, выбрав момент и положение корабля таким образом, что "Союз" был направлен в сторону Земли. Началось снижение и вход в атмосферу. При обычном снижении корабля (штатный режим) в таких случаях запускались двигатели торможения, для обеспечения снижения скорости входа корабля в атмосферу (аэродинамическое торможение) и исключения его сильного нагрева. Но в данном случае они не сработали, и корабль, снижаясь, стал перегреваться. Аппаратурой корабля предусматривается в таком случае отстрел капсулы с космонавтом на определенной высоте по показаниям барометрических датчиков и дальнейший спуск капсулы на парашюте. Но датчики не сработали. В результате этого корабль, войдя в плотные слои атмосферы, сгорел. Были записаны последние слова Комарова, его крик: "Жарко, горю!!!"
Так трагически оборвалась жизнь этого умного, волевого и славного человека, с которым я успел сдружиться за предыдущие 20 дней совместной работы. На следующий день, когда мы, прикомандированные инженеры, прибыли в монтажно-испытательный корпус, то секретная часть была опечатана, и нам из-за этого не выдали никаких бумаг о работе в командировке. Мы разъехались в свои управления продолжать испытательскую работу, прерванную запуском космонавта Комарова. А в Ленинск прибыла Госкомиссия во главе с Д.Ф.Устиновым для разбора причин аварии. До нас, простых инженеров, результаты работы комиссии не довели. Корабль с тремя космонавтами тогда не запустили и таким образом спасли от возможной гибели. На некоторое время были приостановлены все испытания с целью доработки проектировщиками надежности космических кораблей.
* * *
Комментировать рассказ Льва Алиева не просто. Ведь большинство из нас в СССР верило, что хоть где-то в стране были островки разума, честности, порядка. Предполагалось, что космическая отрасль была этим островом. Увы, те, кто был связан с космосом, хорошо знают, что "бардак" был везде. Армейская поговорка: "Там, где кончается порядок, - начинается стройбат" (или далее на выбор - артиллерия, авиация, космос, бронетанковые войска...) - была универсальной. Горы брошенной бракованной техники и строительных конструкций разбросаны вокруг Ленинска на многие километры. Какими только химикалиями не пропитаны сотни квадратных километров космодрома. И только реки спирта, предназначенного для протирки контактных поверхностей, не орошали местную землю, потому что проливались в бездонные глотки военнослужащих. Впрочем, это был всеобщий советский стиль, вскормленный большевистским руководством КПСС с 1917 года. Десятки памятников в Ленинске погибшим на земле от взрывов в спешке подготовленных ракет предупреждают потомков об осторожности.
"Вестник" №8(215), 13 апреля 1999
http://www.vestnik.com
