14 октября 1943 года, в лагере смерти Собибор произошло восстание узников-евреев, которым руководил советский лейтенант Александр Печерский.
За всю Вторую мировую войну это было единственное подобное восстание, закончившееся успехом.
На Западе о Собиборе написаны книги и сняты кинофильмы.
Но в России о нем мало кто слышал.
Гораздо больше известно восстание в Варшавском гетто в 1943 году.
Но гетто – не концлагерь, и там хотя бы некоторые участники бунта были вооружены.
А бунты в лагерях смерти – Заксенхаузене, Треблинке, Освенциме – неизменно заканчивались провалом.
Лагерь Собибор был основан специально для истребления евреев в апреле 1942 года на территории Польши.
Почти всех прибывавших сюда узников уничтожали в течение первых полутора-двух часов, и лишь небольшое число заключенных оставляли на время для подсобных работ.
Лагерь был разделен на три сектора.
В первый входили три мастерские (портняжная, сапожная и столярная), а также два барака для заключенных, которые обслуживали эсэсовцев и продолжали строительство лагеря.
Во втором секторе принимали новых узников – отбирали одежду и прочее имущество и переводили в третий сектор, где были устроены газовые камеры, так называемые «бани». Всего за полтора года существования Собибора здесь было уничтожено около 250 тысяч евреев.
Казалось, бежать из лагеря невозможно. Охрана состояла из 120-150 человек.
В полутора километрах размещалась резервная охрана – еще 120 человек. Через каждые пятьдесят метров стояли вышки с пулеметами, между рядами колючей проволоки дежурили вооруженные часовые. Весь лагерь был опоясан тремя рядами проволочного заграждения высотой три метра. За третьим рядом проволоки – заминированная полоса шириной пятнадцать метров. Дальше – ров, заполненный водой, и еще один ряд заграждения
Восстание готовили всего две недели, надо было торопиться: ведь узников могли в любой момент отправить в газовые камеры и заменить другими. Один из участников восстания Томас Блатт так описывал настроение организаторов: «Мы знали свою судьбу… Мы знали, что находимся в лагере уничтожения и что наше будущее – смерть.
Мы знали, что даже неожиданное окончание войны может спасти заключенных «обычных» концлагерей, но не нас. Только отчаянные действия могут прекратить наши страдания и, может быть, дадут нам шанс на спасение. И наша воля к сопротивлению росла и крепла. Мы не мечтали о свободе, мы хотели только уничтожить этот лагерь и предпочитали умереть лучше от пули, чем от газа. Мы не хотели облегчать немцам наше уничтожение».
План побега разработал советский лейтенант Александр Печерский, но в самом восстании участвовали евреи из многих стран Европы.
Среди помощников Александра была и восемнадцатилетняя голландская еврейка Люка (Гертруда Поперт), погибшая впоследствии при невыясненных обстоятельствах. «Она была моим вдохновением», – говорил о ней Печерский.
Для прорыва Печерский выбрал участок, на котором можно было с наибольшей вероятностью преодолеть минную полосу. Он предложил, чтобы узники, бегущие на прорыв в первых рядах, бросали камни и доски на дорогу, подрывая мины.
Он предусмотрел все детали побега: заранее были изготовлены ножи, которые раздали надежным людям, ножницы для разрезания проволочных заграждений. Кроме того, удалось вывести из строя двигатели автомашин, стоявших в гараже, и бронемашин у офицерского домика. Печерский организовал группы для нападения на склад с оружием, для обрыва электросети, линий связи…
Но главное, он придумал, как избавиться от эсэсовских офицеров. Их решено было пригласить в мастерские будто бы для примерки одежды и получения мебели. При этом каждому назначили свое время.
Пунктуальные немцы являлись каждый в свой срок. Доведенные до отчаяния узники, которые прежде никогда не убивали, зарубали их топорами. За час они расправились с большинством находившихся в лагере эсэсовцев.
После этого колонна заключенных, построенных по сигналу якобы на вечернюю поверку, в считанные минуты вырвалась из лагеря в сторону леса. Всего бежало около 400 узников, из которых 80 погибли на минах и от пуль. 320 человек достигли леса. 170 из них были позже схвачены и казнены. Некоторых убили враждебно настроенные местные жители, но многие все же спаслись. Восемь евреев из числа бывших советских военнопленных Печерский привел в Белоруссию, где они влились в партизанские отряды.
После восстания лагерь был уничтожен по приказу Гиммлера. Здания разрушили, а землю перепахали и засеяли. Сейчас на этом месте создан Польский национальный мемориал.
После соединения партизанских отрядов с Красной армией всех партизан проверяли в Особом отделе и зачисляли в армию.
Семь выживших собиборовцев дошли до самой Германии. А один, Семен Розенфельд, – до Берлина, где оставил на стене рейхстага надпись «Барановичи–Собибор–Берлин».
Печерский был арестован и направлен в штурмовой стрелковый батальон – разновидность штрафбата, который формировался в Подмосковье. Командиром его был майор Андреев.
Потрясенный рассказом Печерского о Собиборе, он помог штрафнику поехать в Москву, в Комиссию по расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их пособников. Андреев рисковал жизнью: он не имел права выпускать Печерского за территорию штрафбата.
В комиссии Печерского выслушали писатели Павел Антокольский и Вениамин Каверин, которые на основе его рассказа опубликовали очерк «Восстание в Собиборе» в журнале «Знамя» (1945, №4). Потом очерк вошел во всемирно известный сборник «Черная книга» – одно из первых собраний свидетельств о Холокосте, подготовленное Ильей Эренбургом и Василием Гроссманом.
Сборник был запрещен к изданию в СССР в 1947 году и до сих пор не издан в России.
В штрафбате Печерский был тяжело ранен, но выжил.
После войны он жил в Ростове, работал администратором в Театре музыкальной комедии, но после 1948 года, когда началась борьба с «безродными космополитами», пять лет не мог устроиться на работу.
Он жил на иждивении жены Ольги, с которой познакомился в подмосковном госпитале.
После смерти Сталина Печерский смог устроиться на машиностроительный завод
Человек он был удивительный, о своей жизни и подвиге вспоминал как-то очень просто и даже буднично:
«Я родился в Кременчуге в 1909 году, но детство провел в Ростове. Музыка и театр были в мире самыми важными для меня вещами. Я руководил кружком драматического искусства для любителей, работал в администрации [Дома культуры].
В 1941 году, когда началась война, я был мобилизован в звании младшего лейтенанта. Немного позже, в начале боевых действий, получил звание лейтенанта. В октябре 1941 года попал в плен. Там заболел тифом, но приложил все усилия, чтобы выглядеть здоровым, и меня не убили. В мае 1942 года я с четырьмя другими заключенными пытался бежать. Но нас поймали и отослали в штрафной лагерь в Борисове, а оттуда – в Минск.
В Минске во время медицинского осмотра было выявлено, что я еврей. Я был отправлен вместе с другими военнопленными-евреями в подвал, который называли «еврейский погреб». Мы пробыли там в полной темноте десять дней. Потом, в сентябре 1942 года, нас перевели в трудовой лагерь СС в Минске. Там я оставался до отправки в Собибор».
В 1980 году уже упоминавшийся мной Томас Блат приехал к Печерскому в Ростов. Он спросил у товарища:
– Ты возглавлял самое успешное восстание нацистских узников во время Второй мировой войны. Тебе обязаны жизнью много людей. Получил ли твой подвиг признание?
Печерский ответил саркастически:
– Да, после войны я получил награду. Я был арестован, меня считали предателем, потому что я попал в плен к немцам. Считали так, даже несмотря на то, что немцы взяли меня раненым. После того как обо мне стали спрашивать люди из-за границы, меня наконец выпустили…
Умер Печерский в 1990 году.
Его именем названа улица в израильском городе Цфат.
В Ростове память о нем не увековечена.
